Командарм

Принцесса рассказала целую историю о том, что случилось после ее свадьбы с русским генералом. Насколько подробно все это знали Булочкины, неизвестно, но Северов, находившийся в это время на другой стороне земного шара, был совершенно не в курсе и выслушал с большим интересом. А речь шла о вопросе, лишить ее титула или нет. Выходя замуж за Качалова, Маша понимала, что права на трон она и их дети лишаются, с титулом же намного сложнее. Если бы муж был аристократом не королевской крови, да просто каким-нибудь французским или английским генералом, никакой проблемы бы не возникло. Но он был русским коммунистом! Такие дела обсуждаются на семейном совете, учитывается мнение «коллег»-монархов из других стран, и в данном случае ситуация сложилась уникальная. Георг VI Виндзор направил родителям принцессы весьма резкое письмо, суть которого заключалась в том, что раз уж они настолько эксцентричны, что согласились на морганатический брак с большевиком, то о сохранении титула и речи быть не может. По имеющейся информации, написать король был вынужден под давлением Черчилля и компании, но это послание правителей великого герцогства Люксембург очень сильно возмутило. Маленький Люксембург с Британской империей, конечно, не сравнится, но все же и не приживалка при богатом родственнике. А уникальность была в том, что монархи стран – членов СЭВ никакого осуждения, естественно, не высказывали, Сталин же объявил, что вопрос это исключительно семейный, касающийся только Шарлотты и Феликса. Так что титул свой Маша сохранила. Но история имела неожиданное продолжение. Принц-регент Бельгии Шарль всерьез закрутил с очень красивой русской женщиной-врачом из военного госпиталя, размещенного в пригороде Брюсселя. Дополнительную пикантность придавал тот факт, что оказалась она княжной из рода Голицыных, т. е. имела в предках правителей Великих княжеств Литовского и Московского и королей Польши. Дело тоже идет к свадьбе, и если таковая случится, то рожденные в этом браке дети будут прямыми претендентами на престол, поскольку потомство Леопольда III и Лилиан Байльс такого права не имеет. Тут Северов подумал, что Иосиф Виссарионович очень хитрый и дальновидный человек, но этой мыслью летчик делиться ни с кем не стал.

– Вот такая получилась история, – закончила принцесса. – Но я ни о чем не жалею. Тем более что отношение родителей ко мне не изменилось.

Гена чмокнул свою Машу в нос и вдруг выпучил глаза:

– О-о-о! А ну хватит меня терзать, мелкие негодяи!

Дело в том, что английский король еще до написания своего странного письма подарил им на свадьбу щенка вельш-корги, и они принесли его с собой. А Булочкины совершенно случайно стали хозяевами маленького ротвейлера. Один из немецких военных преступников разводил этих собак, после ареста их надо было пристроить в хорошие руки, и одного из щенков подарили Петровичу, который задержался на несколько дней в Берлине для решения вопросов с оборудованием для объекта «Платформа-2». Тот тоже был жутко породистый и имел совершенно непроизносимое длиннейшее имя, так что Петрович звал его просто Боря. И сейчас Боря в компании с Валерой, Рексом и вельш-корги Фунтиком (звали его, конечно, гораздо благороднее, но тоже неудобно для произношения) возился под столом, вот кто-то из молодняка своими острыми молочными зубками и цапнул новоиспеченного генерала за ногу. Впрочем, расшалились они не сразу. Когда собачья молодежь пришла в гости, их вышли встречать хвостатые хозяева. Увидев первым кота, мелюзга ринулась к нему с намерением не только познакомиться, но и качественно обслюнявить, а Валера тут же отвесил им лапами по мордам, звонко, но без когтей. Маленький Фунтик свалился сразу, более крупный Боря устоял, но сел на хвост, вернее, на то место, где он должен быть. Обнаружив Рекса, бросились к нему, но тот сбил их с лап грудью, да еще и слегка прихватил за шкирки. В общем, показал, кто тут главный. Все это дало повод Булочкину глубокомысленно заявить, что неуставняк – изобретение давнее и вовсе не армейское.

А сейчас на Гену зашикали – ребенка разбудишь – и отдали должное салату оливье. Майонез, которым он заправлен, был вкусен невероятно, никаких добавок, «идентичных натуральным», в те времена еще не применяли, да и колбаса для него была просто великолепна.

– Олежек, расскажи, как ты целую японскую эскадру в одиночку в плен взял! – попросил Гена. – Сначала говорили, что ты на них чуть ли не вплавь охотился. Как было-то?

– Да прилетел на летающей лодке, сел у борта «Ямато», забрался на него, представился, они сдались, – нехотя ответил летчик.

По расширившимся глазам Насти Олег понял, что подробностей она не знала. Булочкин кивнул:

– Когда ты улетел, мы от беспокойства чуть с ума не сошли. Рокоссовскому доложили, он командование флота очень ругал за поспешность, уже собрался в Москву звонить, когда радиограмма с «Ямато» пришла.

– Какая радиограмма? – поинтересовалась Настя, бросив убийственный взгляд на мужа.

– Японская эскадра сдалась, веду в Саппоро! – хмыкнул Петрович.