Командарм

– Нам известно, какую роль вы сыграли в защите особы нашего императора. Мной получен приказ о капитуляции, и как человек верный императору и Присяге я обязан его выполнить.

Легкое шевеление за его спиной показало, что не все довольны таким исходом дела, поэтому Олег произнес:

– Господин адмирал, господа офицеры! Я прекрасно понимаю ваши чувства, но хочу сказать, что, подчиняясь приказу, вы не покрываете себя позором. Наоборот, вы сохраняете тысячи жизней ваших подчиненных, которые нужны вашей родине, вашей любимой Японии! Но чтобы сохранить ваши жизни, мне необходимо немедленно выйти в эфир и передать сообщение своему штабу. Каждая секунда промедления может стоить слишком дорого. Мы можем продолжить общение после передачи сообщения, если вы этого захотите.

– Вы считаете, что нам угрожает опасность? – надменно спросил один из офицеров.

– Я уверен в этом. Мы располагаем средствами уничтожения крупных боевых кораблей в любое время дня и ночи. «Тирпиц», «Шарнхорст», линкоры итальянского флота и ваша ударная группировка около острова Гуам тому подтверждение. Необходимо немедленно дать радиограмму, в противном случае вы будете уничтожены через несколько часов. Детали мы обговорим позже.

Адмирал несколько секунд раздумывал, потом кивнул и отдал какое-то распоряжение по-японски, после чего сообщил состав соединения и предложил Северову написать текст радиограммы и частоту для передачи, что тот и сделал.

«Нахожусь на борту линкора „Ямато“, принимаю капитуляцию ударного соединения адмирала Морисита в составе линкоров „Ямато“ и „Мусаси“, авианосца „Синано“ и пяти эсминцев. Соединение следует в Саппоро. Командованию ТОФа немедленно отозвать ударные самолеты, обеспечить сопровождение и подготовить места для размещения пленных. Представитель Ставки ВГК генерал-майор Северов».

После полуночи к японским кораблям, шедшим со включенным освещением, подошел эсминец, который доставил группу офицеров для подписания необходимых документов, на японские корабли поднялись офицеры ВМФ СССР, и соединение продолжило свой путь к Саппоро. Северов попрощался с адмиралом Морисита и его офицерами и перешел на борт эсминца. Адмирал Морисита и его офицеры очень хотели от Северова услышать подробности спасения Хирохито, отказывать им в этом было нельзя, Олег прекрасно понимал, что значит для них особа императора. Поэтому все это время он рассказывал, как было дело, отвечал на вопросы, подтверждал или опровергал слухи, которые ходили в среде японских военных об этом нерядовом событии. Пришлось еще раз убедиться, что распространение слухов происходит одинаково вне зависимости от национальности и обрастает самыми невероятными подробностями. Японцы были поражены, узнав, что русские воины своими телами закрывали императора от пуль мятежников, русские летчики шли на таран, защищая самолет с императорской семьей, что еще раз подтверждает, что в них присутствует самурайский дух. И теперь в среде японских солдат и офицеров идут споры о том, правильно ли в таком случае считать русских такими же гайдзинами, каковыми являются, например, американцы. В общем, к моменту подписания документов Северов уже очень устал и мечтал побыстрее подписать, что нужно, и добраться до койки.

Прибытие в Саппоро прошло спокойно, японцы организованно покинули свои корабли и отправились к местам, где их решено было временно разместить, но это уже была забота не командующего ГАОН. Из Москвы пришел приказ на возвращение армии обратно, в места постоянной дислокации на северо-западе СССР. Особая эскадра выводилась из состава армии и входила в состав Тихоокеанского флота. Забот хватало, но в церемонии подписания капитуляции 30 октября 1944 года принять участие пришлось, документ был подписан на борту авианосца «Москва», стоящего в Токийском заливе. На присутствии Северова настаивала японская сторона, пришлось лететь, прихватив с собой ягдтерьера.