Командарм

Императора и его семью сразу отвели на борт С-54, который немедленно пошел на взлет. От барражирующих над районом истребителей отделилось два звена в сопровождение. Осназовцы и спецназовцы также быстро и организованно погрузились на самолеты и улетели, сопровождаемые истребителями, бомбардировщики и штурмовики держались рядом, готовые подавить зенитки противника, если они попытаются открыть огонь, но ни одно орудие с земли не выстрелило в течение всего полета.

На подлете к озеру Товада была предпринята последняя попытка уничтожить Хирохито и его семью. На советские самолеты набросилось два десятка истребителей противника, в основном «Зеро», хотя было и несколько Ki-61 и, похоже, даже один Ki-84. Японские пилоты выложились полностью, но к транспортнику их не пустили. Советские самолеты серьезно превосходили по характеристикам своих противников, а их пилоты были гораздо более опытными. К счастью, атаки были бессистемными и растянутыми во времени, противники действовали поодиночке и сначала просто пытались прорваться к С-54. Потом захороводились с Яками, но успеха не имели. К тому же «Зеро» плохо переносили повреждения, пушки Яка разносили их в клочья, особенно если попадание было из 30-мм. В итоге почти все японские самолеты были сбиты, лишь два истребителя прекратили атаки и ушли, но около С-54 осталось только пять Яков. Три пилота таранили камикадзе, которые пытались прорваться к охраняемому борту. Впрочем, больше попыток атаковать японцы не предпринимали, и вскоре все самолеты совершили посадку на аэродроме около Саппоро. Хирохито с семьей немедленно вывезли с аэродрома и поместили в хорошо охраняемом доме рядом со штабом армии особого назначения, в госпиталь доставили также лейтенанта Нобуюки Комацу, его сразу унесли на операционный стол.

Хирохито находился на Хоккайдо до утра 23 октября, когда была получена и проверена информация о подавлении мятежа, почти все вдохновители заговора были либо убиты в ходе боестолкновений 20 октября с сохранившими верность императору частями, либо покончили жизнь самоубийством еще вечером 21-го. Император с семьей на штабном С-54 Северова был доставлен обратно в Токио. Как и было обещано советской стороной, никаких документов ему подписывать не предлагали. Но почти все это время Хирохито общался с Кузьмой Николаевичем Деревянко и перед отлетом подтвердил свое решение о капитуляции. Пока император находился на Хоккайдо, советские ВВС ударов по объектам в Японии не наносили, чего нельзя сказать об американцах. К тому времени, когда нетерпение союзников по поводу общения с Хирохито достигло своего пика, он уже вернулся в свою резиденцию. Сам Хирохито общаться с кем бы то ни было из американских генералов и адмиралов желания не выразил, а Деревянко и не настаивал. Американцы пробовали обижаться, но их заверили, что никаких переговоров с Хирохито не велось и никакие документы не подписывались. Императору просто было предоставлено убежище на время, пока не уляжется смута. На вопли, что такой момент надо было использовать и считать Хирохито пленным, Кузьма Николаевич пожимал плечами и отмалчивался. Сталин выразил удовлетворение работой своих генералов, он прекрасно понимал, что они не увлеклись сиюминутной выгодой, заложив основы будущего стратегического партнерства. Красная Армия активных действий не вела, поскольку оставалось только готовиться к высадке на Хонсю, если японцы откажутся капитулировать.

Глава 7

Рано утром 25 октября, как и во все предыдущие дни, в океан ушла воздушная разведка. На юго-западе от Эримо была какая-то нездоровая активность вражеской авиации, японские самолеты на бреющем полете уходили в этот сектор. Олег хотел узнать, чего они там делают. Экономить топливо особого смысла не было, поэтому на разведку летали парами, да и отбиться от внезапного нападения «сухарикам» было проще вдвоем. Первое время разведчиков вел летающий радар, но через час с небольшим они вышли из зоны его действия, оставалось только ждать. Северов присел за стол, с удовольствием отпил «адвоката», но в голове продолжали крутиться мысли о состоявшемся накануне, причем практически на пустом месте, неприятном разговоре с командованием Тихоокеанского флота.