Командарм

– Я знаю, – сухо кивнул Агас. – Сведения о кутежах и дорогих подарках не подтверждаются. Все в рамках финансовых возможностей товарища Краснощекова. Оклад директора банка, премиальные от сделок… Оклад члена коллегии ВСНХ Краснощеков передает в фонд «Восстановления промышленности».

– Кто ведет дело?

– Следователь Чарыжный из Верховного трибунала ВЦИК[76].

– Постой! – Кравцов этим сообщением был не просто удивлен, ошеломлен. – А ВЦИК здесь при чем и почему не ЭКО?[77] Это ведь их профиль?

– Не знаю, – растерялся Агас. – Мы их с самого начала обнаружили и взяли под наблюдение. А ОГПУ вроде бы никакого внимания к Краснощекову не проявляет, прокуратура тоже.

– Значит, Крыленко… интересно, – почесал висок Кравцов. – Очень интересно…

«А Крыленко-то здесь каким боком?»

* * *

– Тут, Макс Давыдович, вырисовывается, между прочим, крайне любопытная картина, – Константин Павлович Саука не тушевался, но и не выпендривался. Цену себе знал, имел самоуважение, однако понимал и то, как устроены иерархические по своей сути военные организации. – Я бы сказал, групповой портрет. Вам в ваших заграничных странствиях не приходилось ли, случаем, видеть картины «Выступление стрелковой роты капитана Франса Баннинга Кока и лейтенанта Виллема ван Рёйтенбюрга»?

– Что, так и называется? – не поверил своим ушам Кравцов.

– Именно так, – кивнул бывший товарищ Будрайтис. – Но люди ленивы и перекрестили полотно в «Ночной дозор».

– Ага. – Макс покрутил головой и прикурил от остро пахнущей бензином зажигалки. Папиросы – а это была привезенная кем-то из Питера пачка «Самолета» – ему решительно не нравились, но набивать трубку показалось делом долгим и утомительным. – Я видел эту картину в Амстердаме. А какое отношение?..

– Самое прямое, – Саука тоже закурил и посмотрел куда-то мимо Кравцова, словно вспоминал знаменитое полотно Рембрандта. – Выражение лиц. У них все написано на лицах, в глазах, в позах. Можно целые истории о каждом рассказать.

– Понимаю, – кивнул Макс, хотя сложный художественный образ, выстроенный Константином Павловичем, оставался для него пока всего лишь литературным приемом, никак не более.

– Валериан Владимирович написал о деле Краснощекова две статьи, одну для «Известий», другую – для «Правды», но в редакции газет пока не передал. Продолжает, видимо, работать над формой и содержанием. Куйбышев – весьма скрупулезный человек и ответственный. Н-да-с… Однако известно, что известинскую статью читали уже Андреев, Молотов, Евдокимов… и Дзержинский. Крыленко тоже читал.

«Значит, интерес в самых верхах, – решил Макс, слушая своего главного „секретчика”. – Куйбышев – это ведь не рядовой товарищ. Начинают кампанию? Краснощеков взят для затравки и острастки? Возможно…»

Это казалось возможным, но требовались доказательства, и он надеялся получить их так скоро, как получится. Но в любом случае тянуть с таким делом нельзя: можно не только хорошего человека погубить, но и удар под дых пропустить – потом не встанешь.

– Почему не ЭКО? – спросил Кравцов.

– Судя по всему, решили не втягивать в конфликт ОГПУ. Верховный трибунал – это ведь советская власть, коннотация другая.

– Кто решил?

– Ходят слухи, что идея возникла во время встречи предсовнаркома и наркома РКИ.

– Слухи к делу не пришьешь.

– Скоро будет свидетель.

– Допустим, – пыхнул папироской Кравцов. – А кто этот Чарыжный?

– Никто, – отмахнулся папиросой Саука. – Случайный ферт. И по этому случаю имею предложить следующее. Если Чарыжный поскользнется ненароком, возвращаясь в общежитие с работы, или хулиганы, скажем, побьют… Не до смерти, разумеется… Дело практически наверняка передадут Льву Лазаревичу Никольскому – следователю по особо важным делам Верховного трибунала.

– А наш интерес в чем?

– Никольский служил когда-то заместителем начальника Особого отдела Двенадцатой армии, и я его тогда на Польском фронте встречал. Человек неглупый и не подлый. И он сейчас как бы в воздухе подвешен. Служил в ЧК, но не в самой черезвычайке, а на фронте, в Особом отделе, потом – в погранцах в Архангельске. Сейчас заканчивает школу правоведения при университете и служит у Крыленко, а потом что? А у него жена молодая – студентка медицинского факультета…

– Предлагаете пригласить? – поинтересовался Макс, обдумывая предложение Сауки. Чем дальше, тем больше оно казалось ему не лишенным интереса. – Обогреть и раскрыть перспективы?

– Почему бы и нет? – пожал плечами Константин Павлович. – Никольский – член партии, опытный следователь, образованный, и к тому же из военной контрразведки. Наш кадр, как ни посмотри.

– Ну что ж, – кивнул Кравцов. – Если так, пусть Чарыжный поскользнется.

* * *

– Здравствуйте, Лев Лазаревич! – Кравцов обошел стол и протянул руку несколько удивившемуся его демократизму Никольскому. В этот момент Макс как бы увидел себя глазами посетителя. Ну, он вполне осознавал размеры «своего величия», но временами об этом забывал.

– Добро пожаловать домой!

– Домой? – переспросил Никольский, но тут же взял себя в руки.

«Второй раз не поймается, – решил Кравцов, – но и к лучшему…»