Командарм

Едва состояние Ильича ухудшилось, как тучи над головой Кравцова сгустились, и начало отчетливо погромыхивать. На Двенадцатом съезде в ЦК избрали со скрипом и чуть ли не со скандалом. Куйбышев по просьбе «ряда членов Президиума съезда» лично проверял списки для голосования. А в это время Сольц – от имени ЦКК – и Трифонов, как председатель Военной коллегии Верховного суда, вполне официально и в известной мере демонстративно расследовали правомерность «некоторых действий» управления Военного контроля вообще и начальника управления лично и в частности. Немало. Для некоторых – и того более. Но следовало иметь в виду, что это все-таки были, скорее, цветочки, чем ягодки. Где-то за кулисами этого абсурдного миракля чудились опасные – как касатки в океанских глубинах – тени руководителя ОГПУ и наркома РКИ[34]. Что заставляло «суетиться» Дзержинского, Макс знал «с точностью до третьего знака», но вот откуда взялась вдруг такая неприкрытая ненависть к начальнику Военконтроля у товарища Куйбышева, с ходу даже не сообразишь. Впрочем, Макс полагал, что последней каплей стало дело Промбанка. Это походило на правду, но подробности известны не были. Однако не в этом суть. Любому непредвзятому наблюдателю становилось очевидно: Кравцова «дожимают», и раз так, то вскоре дожмут. Но при этом, на удивление «просвещенной публики», в члены ЦК на съезде он все-таки прошел. И хотя «легко и непринужденно» слетел тут же с Управления, из обоймы неожиданным образом не выпал.

Для начала Склянский отправил его из Москвы «подальше», продавив назначение на корпус в Западном военном округе, куда как раз прибыл товарищ Тухачевский. Тоже не подарок, учитывая, что Михаил Николаевич Макса Давыдовича не то чтобы недолюбливал, но относился к Кравцову с прохладной настороженностью, не понимая, очевидно, кто он такой и «зачем здесь». Однако имелись и приятные моменты, командир корпуса сильно сократившейся РККА – фигура, а не просто так, «погулять вышел». Да и Тухачевский – это еще не весь округ. Начштаба у «Красного Бонапарта» служил Иван Глудин, с которым Кравцова связывала давняя и притом взаимная приязнь, и других знакомцев среди командного и политического состава округа хватало. Опасения же Тухачевского оказались не напрасны. Не прослужив «на корпусе» и пяти месяцев, Макс был назначен заместителем командующего.

Ходить под Михаилом Николаевичем оказалось весьма любопытно. Тухачевский был умен, если не искать более сильных эпитетов. Ярок, разнообразен, неоднозначен. Интересен, как человек и командир, неординарен в роли политического авантюриста. Впрочем, похоже, что и Тухачевский вполне оценил своего неожиданного заместителя. Понял, что не стучит и не подсиживает, и в свою очередь без суеты поддержал, когда кто-то из «красных партизан» попробовал организовать на Кравцова персональное дело. Бывшие офицеры – да еще из эсеров – начинали вызывать в армии уже не глухое раздражение, а открытое недовольство: бывшие унтеры и рядовые запасных полков начинали строить свои «блестящие военные карьеры» мирного времени, что предполагало, среди прочего, устранение реальных конкурентов любыми – пусть даже и самыми решительными – средствами. Однако кто-то другой – и кто бы, спрашивается, это мог быть? – не только радел о Максе, заботился о нем и защищал, но и вел «свою фигуру» недрогнувшей рукой от должности к должности, словно прогонял сквозь строй, нигде не позволяя, впрочем, осесть, обжиться, обзавестись друзьями и прочными связями. Сначала, корпус в Минске, затем Смоленск, и вдруг раз, и Кравцов – взлетев в небо Республики фейерверком – получает округ. То есть не заместителем идет к «заслуженному товарищу», не начштаба или помощником, а именно командующим. И не просто на округ – округов хоть и немного, но и не мало – а на такой, что голова закружилась, едва прочитал приказ. Первый советский военный округ – это не кот насрал, а высокая честь и тяжелые обязанности, легко конвертируемые в обязательства, по которым еще платить и платить.

Ленинградский округ Макс принимал у Гиттиса, с которым до этого был знаком лишь шапочным порядком. Но процедура близкого знакомства и не предполагала.

«Командование сдал, командование принял!» – все как всегда, все как везде. Армия – армия и есть со всеми своими рro et сontra.