Командарм

– Вопрос понял. – Кивнул Манцев. – Со Львом не просто, но интересно. Работает хорошо, голова варит, соображает быстро и большей частью, по-моему, верно. Но я не уверен, что мы делали революцию для того, чтобы в шалманах на Тверской нэпманы французским шампанским черную икру запивали.

– Не буду спорить, но по факту экономика восстанавливается и голода нет.

Что ж, вопрос не новый и непростой. Трудный вопрос. Тяжелый и гадкий, если честно сказать. Ленин, умевший формулировать подобные «гадости» как никто другой, так и сказал: «Мы хотим строить социализм из того материала, который нам оставил капитализм со вчера на сегодня… У нас нет других кирпичей». И точно, других «кирпичей» у коммунистов просто не было: только рабочий класс и крестьянство, оба два. Но рабочие – по самой сути своего положения – осознанно или нет стремились к обобществленной экономике, и это вступало в противоречие с экономическим индивидуализмом крестьянства. Возможно, обе стороны еще не вовсе определились со своими «целями и задачами», но, пусть и неосознанно, двигались уже в сторону открытого конфликта. В последние годы жизни Ленин и Троцкий пытались решить возникшую дилемму мирным путем с помощью новой экономической политики и смешанной экономики. Не панацея, но, по мнению Кравцова и не его одного, такое решение, несмотря на все его недостатки, представлялось лучшим по сравнению с предлагаемым Сталиным и другими левыми коммунистами силовым решением вопроса. Альтернативой НЭПу являлась сплошная коллективизация сельского хозяйства, и ничего хорошего в перспективе это молодому советскому государству не сулило.

– Нам еще индустриализацию проводить, – напомнил Манцев.

– Так ведь проводим, разве нет? Я в Питере видел…

– Что ты там видел! – Махнул длинной кистью Манцев. – Я здесь, в ВСНХ, много больше вижу и, поверь, до сих пор не знаю, кто прав, а кто – нет. Не складывается пока мозаика.

– Хорошо, – Кравцов достал трубку. – Не возражаешь?

– Дыми!

– Троцкий… – Макс задержал руку над развязанным кисетом и поднял взгляд на Манцева. – Ему весь этот капитализм самому – нож острый, и не ему одному! Мне, думаешь, нравится? А выбор? Начнем приказами экономику строить, так при нашем уровне образования, дисциплины и связанности территории только тюрьму построить можно. А я в коммуне еще пожить хочу!

– В коммуне! Ишь ты! – усмехнулся Манцев. – Вот этим ты меня и купил, товарищ Максим.

– Чем это? – нахмурился Кравцов.

– Коммуной своей, – усмешка превратилась в улыбку вполне добродушного свойства. – В девятнадцатом на тебя целое дело завели. Не знал? Ну, так знай. Писали. Писателей у тебя в дивизии, да и реввоенсовете армии много оказалось. Строчили доносы только так. А ты, между прочим, бывший эсер, из офицеров, буржуазного происхождения. С комиссаром опять же полаялся, Подвойского обматерил, чекистам маузером угрожал…

– Было дело, – Кравцов и это, и другие дела помнил, что называется, «в лицах» и прекрасно понимал, что любое из них могло закончиться для него плохо, хотя у кого тогда не случалось ничего подобного? Только у ленивых и ущербных духом! Все не без греха, но в то же время многое зависит от ситуации и, черт знает, от чего еще. На самом деле, как удача повернется, так и будет. Захочет – пронесет, не захочет – получишь так, что мало не покажется. Думенко и Миронова не за большие преступления расстреляли, а Котовский за троих накуролесил, а все равно – замнаркома. Судьба.

– Ну вот, а один порядочный человек, приставленный к тебе Особым отделом фронта…

– Это кто же? – нахмурился Кравцов, припоминая в лицах свое тогдашнее окружение.

– Оставим благодетеля безымянным. – Манцев недаром столько лет прослужил в ЧК, знал правила, хоть и не делал из них догмы. – Он главное сказал. Донес, что ты часто говоришь о коммуне, и не на митинге или там на партячейке. А ночью у костра, за стаканом самогона…

«Резник, значит… Ну-ну…»

– …И вот прочел я тот рапорт, Макс, и дело твое прикрыл. Очень мне эта черта в тебе понравилась. Мне, понимаешь ли, революционная романтика тоже не чужда, даже при том, каким делом приходится заниматься. А может быть, именно поэтому… Но мы не закончили. По поводу связности территории, дураков и дорог хотелось бы заметить, что и капитализм у нас дурной выходит. Впрочем, он и везде-то не сахар, ты же знаешь! А в период первоначального накопления и вовсе от жадности с ума сходит и готов на любую подлость. Про триста процентов помнишь?