Колыбель

— Я на деле, а не как–нибудь условно технически сливаюсь с местным населением.

Он вытянул ремень из останков былой одежды, на нем имелось кожаное гнездо для телефона, надел ремень поверх убудской юбки, закрепил телефон.

— Кстати, о кротах, — сказал инженер, — ты ничего нового не придумал?

— Про что? Про старика?

Не дожидаясь мнения Дениса, напарник сообщил:

— У меня только одно объяснение того, как он к нам попал.

— Какое же?

— Но оно меня не устраивает.

— Ну, когда отбрасываешь все невозможные варианты…

— Но то, что у меня остается, тоже абсолютно невозможно.

— Может, мне оно таким не покажется? Поделитесь. У меня даже невозможных нет.

Товарищ инженер задумчиво чистил круглый, шишковатый фрукт:

— Он просто «возник» между нами.

Денис взял с подноса такой же фрукт:

— Это все равно как если бы я сказал, что он упал с луны.

— С луны он не мог упасть. Крыша не повреждена.

Инженер немного помолчал:

— А еще я обратил внимание — он говорил на языке, на котором «они» не говорят.

Денис застыл с открытым ртом и поднесенным к нему куском розового апельсина.

— Правда? А я думал — мне показалось.

— Что показалось?

— Мне послышались, это ведь были секунды, и наше состояние надо принять во внимание… Пара французских фраз, скорей всего французских. Комси–комса, возможно, он ругался по–французски.

Товарищ инженер поднял палец, прожевывая при этом сочную мякоть фрукта без названия.

— Вот. Я был и так уверен, что не ослышался, а тут и ты подтверждаешь. Дедушка — француз. О чем это может говорить? Есть у тебя версия, Денис?

— Если с лету, без обмозговки: они тут живут всю жизнь, я имею в виду…

— Я понял.

— Живут как болванки, а перед смертью начинают потихоньку обретать национальность?

Товарищ инженер долгим и непрезрительным взглядом изучал напарника, и тому постепенно становилось стыдно за только что брякнутое.

— Интересный ход мысли. По крайней мере, ход, по крайней мере, мысли. Я не стану его высмеивать, хотя это легко сделать.

— Сделайте.

— Изволь. Если ты прав, получается, что «на том свете», если он есть, национальность — важная вещь. То есть отделы ада и рая для французов и чехов и тэ пэ.

Господин аниматор склонил голову, признавая свою неудачу. Товарищ инженер не стал его добивать.

— У меня другое впечатление.

— Какое?

— И другое, и пока не выразимое в словах. Надо еще много доузнать, чтобы определиться с мнением.

Денис подтащил к себе поднос с едой:

— Вы, как всегда, пойдете шнырять в поисках информации?

— А ты, как всегда, останешься валяться на боку?

— Естественно.

— Помни про Парашу. Ты обещал.

— Я к ней не прикоснусь. Ни сегодня, ни завтра, никогда! — Денису было приятно, что он и сказал чистейшую правду, и оставил напарника в дураках. Вообще–то он был уверен, что Параша проболтается про их игры, но, видимо, товарищ инженер был не так воспитан, чтобы приставать к девушке с разговорами на такие темы. А она ведет себя так, будто обо всем начисто забыла.

Взгляды напарников встретились, и оба отметили про себя, что они вновь незаметно оказались на почве легкой враждебности друг к другу. История с телефоном, а потом и со стариком их на время сблизила, напомнив, что они подвергаются общей неприятности, но стоило попривыкнуть к новым фактам, как характеры стали расталкивать их в стороны.

Товарищ инженер сделал шаг навстречу:

— Знаешь, я тут между пальмами обнаружил мегалит, такой камень, торчащий из песка, — очень удобно для календаря. Это ракушечник, на нем можно отмечать каждый проведенный день. Наш органайзер превратился в труху, когда высох.

Денис заметил попытку нормализации отношений:

— Отмечайте вы, раз уж нашли, коллега.

Товарищ инженер кашлянул, явно с сожалением.

— Я вам доверяю.

— Не в этом дело, — опять кашлянул дядя Саша, — тут важен немного другой момент…

— Какой?

— Скажи, по твоему мнению, сколько мы уже здесь находимся?

— На острове? Что–то порядка дней, ну, тридцати. Что вы отвернулись, коллега? У вас другие ощущения?

— Другие. Немного. Пока немного. Поэтому я и хочу, чтобы мы совместно наносили каждый день на этот ракушечник. Биологические календари наши работают с разной, кажется, скоростью.

— Это опасно, это вредно? — Денису эта тема казалась хоть и занимательной, но надуманной. Ощущение времени индивидуально, у стариков годы летят, у молодых тянутся, и если бы они рассчитывали провести тут многолетнюю робинзонаду, то календарь мог бы стать существенным чем–то. Но пока это ну не тянет на проблему.

— Как хочешь, — сухо сказал товарищ инженер.

— Не сердитесь, я вам правда доверяю. Не таскаться же нам туда вдвоем, в самом деле, каждый день.

— Ну что ж…

На холм поднялись и остановились несколько постоянных спутников товарища инженера. Денис их уже узнавал — Туполь, Черепан, Ползун. Когда он догадался, что клички эти всего лишь сокращения от фамилий старинных русских гениев техники, он даже пожалел напарника — очень уж предсказуемый ход мысли. Инженер берет имена из инженерной истории. И только отечественной. Хоть бы один Архимед. С фантазией у дяди Саши всегда было тускло. Впрочем, видимо, так и должно быть.

— Ваша техническая интеллигенция явилась.