Колумбы иных миров [HL]

Перегрин был немало смущен. Но его чувства не шли ни в какое сравнение с тем смятением и стыдом, что чувствовал бедный мэтр Уайзер! Балдур Эрринорский знал, кого послать на замену Хельги. Шадак был захудалым демоном из тех, что питаются трупами и воруют сущности. Подобными не брезгуют лишь черные колдуны. Если уважающий себя маг, в случае крайней необходимости, и прибегнет к его помощи, то никогда в этом не сознается. А о том, чтобы вызывать Шадака прилюдно, даже речи быть не могло! Уайзер не просто оскандалился на весь университет — он стал посмешищем, так ему казалось. Он уже и Ингрему был бы рад, но тот, подлец, больше ни разу не явился! В конце концов профессор просто отменил практикум. Якобы астрал пребывает в возмущенном состоянии, поэтому нормальное течение магических процессов невозможно. Студенты были очень довольны!

Мэтру Перегрину пришлось труднее — он-то остановиться на достигнутом не мог. Он изрядно поломал голову, прежде чем разобрался, что за ерунда творится с демонами. Сбивала с толку одна деталь. Профессору было прекрасно известно, что бывший студент его совершенно не в состоянии самостоятельно вызвать демона, а тем более заставить являться на чужой зов. Он искал причину неудачи в собственных действиях и не сразу подумал о стороннем вмешательстве. Но стоило только это предположить — все стало на свои места. Утомленный Шадак отправился в степи дожирать трупы, а грозный и могучий демон Ингрем предстал «пред суровые очи» профессора. А тут еще и Оберон заглянул, узнать, как идут дела…

ИЗ ДНЕВНИКА ХЕЛЬГИ ИНГРЕМА

4 марта

…Самое ужасное, что я как раз собирался мыться. Уже и верхнюю одежду снял, и рубашку развязал. Спасибо, до штанов дело не дошло! Вдруг раз — вместо помывочной стою в пентаграмме! А пентаграмма та — в Сильфхейме. Тамошние интерьеры ни с чем не спутаешь — красота неописуемая! И стою я посреди этой неземной красоты в виде крайне непрезентабельном, а предо мной — ладно бы один король Оберон, он для меня не авторитет, так ведь еще и профессор Перегрин собственной персоной! Только раз в жизни я чувствовал себя глупее — в детстве, когда сумасшедшая соседка заставляла меня высиживать цыплят в курином гнезде. Дорого бы я дал в тот момент, чтобы очутиться где угодно, только подальше от профессора. Но пентаграмма не пускала…

Мэтр Перегрин разомкнул пентаграмму, позвал сердито:

— Ингрем, выходите! Ступайте сюда!

Демон попятился. Он был полуодет, испуган и болезненно бледен.

— Ну что вы медлите? — Профессор, по своему обыкновению, начал раздражаться. — Что вы приросли к этой пентаграмме, будто к родной?!

— Я… вот… — Хельги смущенно указал пальцем на свою нижнюю рубашку. — Не одет.

— И что?! Я вас не на бал приглашаю! Всего лишь в соседнюю комнату, там теплее. А тут дует от окна. Я пока вас вызывал, успел простудиться. Что это за нелепая затея с Шадаком?!

— С кем?! — Демон совсем сник.

— С тем отвратительным созданием, что вы мне подсовывали вместо себя! Неужели вам показалось столь затруднительным лично явиться на зов бывшего преподавателя? Что за неуважение!

— Ой, нет! Что вы, господин профессор! Я не подсовывал! То есть это не я… И не вам! Это для мэтра Уайзера…

При этих словах во взгляде профессора мелькнул неподдельный интерес.

— Та-ак! С этого момента, пожалуйста, подробнее! При чем тут Уайзер?

Хельги покорно объяснил.

— Вы хотите сказать, — уточнил профессор, — что коллега Уайзер, на глазах у студентов, несколько раз подряд призывал в университетскую лабораторию демона Шадака? Я вас правильно понял?

— Да. Извините, — чуть слышно прошелестел подменный сын ярла.

— Извиняю! — неожиданно охотно согласился профессор. — Ну выходите же из пентаграммы, не то вы тоже простудитесь. Идемте в гостиную, я угощу вас кексом, отметим нашу встречу. Коллега, — он обернулся к Оберону, — вы составите нам компанию? Мы будем ужинать!

Перегрин был очень, очень доволен! Он тихо хихикал и даже бормотал в адрес Хельги что-то вроде «хороший мальчик, милый мальчик». Но тут взгляд его машинально скользнул в астрал — и нашелся новый повод для недовольства.

— А это у вас что такое?! — Он обвиняющее указал на руку гостя.

Хельги опять смутился.

— Это так… ничего. Какая-то нежить ободрала.

— Нет, вы слышали?! Нежить его ободрала! — всплеснул руками профессор. — Ингрем, вы же какой-никакой, но демон! Умеете зрить астрал! Вы видели, что там у вас творится?!

— Нет, — честно признался «какой-никакой» демон, — я не смотрел.

Последние месяцы он все реже заглядывал в магическое пространство: новизна впечатлений давно ушла, неизведанное стало обыденным, и сформировавшаяся было привычка начинала забываться. Но теперь, после слов профессора, он туда, конечно, посмотрел. И не увидел ничего хорошего. Гадкие черные нити опутывали его конечности, будто клубок червей. Очень неприличный вид!

— Я потом все уберу! — пообещал Хельги профессору.

— Да уж, позаботьтесь, пожалуйста! Ваше предназначение состоит не в том, чтобы помереть во цвете лет от яда ламии!