Колумб

Тут были приезжие купцы в тёмной одежде, подпоясанной ниже живота, и солдаты в блестящих латах поверх коротких кафтанов, таких пёстрых, что один рукав был и красный, и зелёный, и жёлтый — всех цветов. Тут были и крестьяне в больших рваных плащах, обшитых кистями и бубенчиками, и в платках, завязанных узлом над ухом.

Все они приходили, пили вино, стучали кулаками и напивались. Диего стало скучно, и он вышел за дверь.

Улица была такая узенькая, что добрые соседи, перебросив верёвку из окна в окно, развешивали на ней бельё, каждый на своём конце, а злые люди, высунувшись из окон, могли перебраниваться над головами проходивших.

Внизу, на ступеньках, улицы, сидели мальчишки и играли медными монетками и черепками. Когда они увидели Диего, они закричали:

— Эй, рыжий, красный, отойди подальше! Как бы нам не загореться от твоих волос.

Но Диего недаром дружил с юнгой на корабле. Он тотчас ответил:

— А вы, черномазые, углём торговали!

Тогда они засмеялись и сказали:

— Хочешь поиграть с нами, деревенщина?

Но Диего побоялся с ними играть, потому что они были городские, а он вчера только приехал. Он отошёл от них подальше, а потом завернул за угол и увидел большую площадь. Посреди площади стояли ворота. Они никуда не вели и стояли просто так. Они были из мрамора, серые от времени, покрытые подтёками ржавчины и зелёными пятнами мха. У их подножия и вокруг по всей площади колыхалась и кружилась пёстрая и кричавшая толпа. Это был рынок.

Диего ступил шаг — толпа сомкнулась вокруг него и понесла его, а он тыкался лицом то в мягкую шерсть женского платья, то в шершавые лохмотья матроса. Над его головой раздавались крики огородников, молочниц и старьёвщиков и, похожие на короткую песенку, возгласы продавцов сладкой воды и торговцев крысиным ядом. Диего попытался выбраться, но его ещё сильнее стиснули со всех сторон. Тогда он пустил в дело локти и вдруг очутился на свободном пространстве у входа в знакомую улицу.

Диего бросился бежать, но увидел, что улица совсем не та, где стояла их гостиница. Тогда, сторонкой обходя рынок, он попытался пойти другой улицей и снова увидел, что попал не туда. Он набрался храбрости и решил вернуться на рынок и уже оттуда искать дорогу, но и рынка не мог найти. Он понял, что заблудился, и пошёл вперёд куда глаза глядят.

Улица сменялась улицей, и все они были кривые и запутанные. Иногда он натыкался на глухую стену, из-за которой виднелись деревья сада или верхушки кладбищенских памятников. Мимо него шмыгали мальчишки, проносили в носилках знатную даму, проезжал на муле доктор в чёрной одежде, а докторский слуга бежал следом и нёс в руках склянки и клистир. А Диего даже не мог спросить дорогу, потому что забыл, как называется гостиница.

Темнело. За открытыми окнами зажглись огни. Ремесленники ужинали после трудового дня. Купцы закрывали лавки. Уже почти не встречались прохожие. Диего заплакал от страха и голода. Вдруг перед ним мелькнул красный свет факелов. Это бежали, сопровождая знатного всадника, факелоносцы. Диего бросился за ними следом. Рысью пробежали они несколько улиц, и Диего мчался, запыхавшись, стараясь не отставать. При ярком свете он неожиданно увидел качающегося на железном пруте маленького дельфина. Это была их гостиница. Факелоносцы пробежали дальше, унося свет, а Диего с криком начал стучать в дверь.

Услышав голос сына, Колумб сбежал с лестницы, схватил мальчика, прижал к себе и закричал:

— Я тебя так выпорю в следующий раз, что ты разучишься удирать из дому!

У Диего от негодования высохли слёзы, он молча освободился из отцовских объятий и пошёл в комнату. На столе был приготовлен ужин. Он не стал есть, только отщипнул мимоходом корку хлеба, сунул её в рот и, сбросив одежду на пол, залез под одеяло.

Тогда Колумб присел на кровать и сказал негромко:

— Ты убежал, потому что тебе было скучно, мальчик мой? Теперь я больше не буду оставлять тебя одного.

Диего ответил:

— Ты не волнуйся, я больше не буду.

На другое утро они вместе пошли на рынок у ворот и зашли к торговцу старым платьем. У Диего разбежались глаза, когда он увидел такое множество прекрасной одежды, затканной гербами и узорами, небрежно висевшей на колышках или сваленной на старые ящики. Колумб купил Диего остроносые башмаки, и островерхую шапочку, и свободный кафтанчик из коричневой шерсти. Диего стал просить, чтобы ему купили ещё один кафтанчик, поярче, и тогда Колумб выбрал ему нарядную одежду, совсем короткую, чуть ниже пояса, в косых голубых и белых полосах, всю заложенную множеством мелких складочек. Её нужно было сильно перетягивать, и тогда она торчала вокруг бёдер, и всем было видно, что по краю нашита полоска меха.

После обеда Колумб велел ему надеть этот кафтанчик и сказал, что возьмёт его с собой к Мартину Бегайму. Диего нарядился и побежал показаться хозяйке, а она охала и вздыхала:

— Ох, да какой же ты красавчик! Королевскому пажу впору!

Она поправила шапочку на его кудрях, сказала:

— Волосы у тебя чистое золото и легче шёлка, — и воткнула в тулью шапки красивое голубое перо.