Кольцо времени

— Похоже на правду, — вставил Стас.

— Еще бы… Но есть и «неофициальное мнение» на этот счет, о нераспространении которого кто-то очень тщательно заботится.

— Неужели снова «рельсовая аномалия»? — спросил Юра.

— Вполне возможно. Однако, никто пока толком не объяснил, что же здесь произошло, и почему трамвайную линию закатывали в асфальт в режиме повышенной срочности. Но в приватных беседах это событие часто привязывают к особенностям данного места. Говорят, особенности эти чаще всего проявляются во дни Сошествия Луча.

Бондарь замолчал, попыхивая трубкой. Из-за шпиля собора неожиданно выплыла спелая луна, и мертвые рельсы, огибающие собор, таинственно заблестели в ее ртутном свете. За очередным поворотом они ушли в асфальт так же внезапно, как появились из него несколько минут назад. Никто не нарушал возникшего молчания.

— Пойдемте, друзья, ужинать, — задумчиво сказал Бондарь. — Завтра нам предстоит увидеть нечто не менее потрясающее.

На выходе из метро, над лестницей, выводящей из подземки на Piazza Duomo — Соборную площадь Милана, виднелось призрачное кружево Кафедрального Собора. Тамара сделала шаг назад:

— Обратите внимание, какой красивый ракурс.

— Я торчу-у… — вдохновенно заявил Вовка.

— Это совершенно естественно и нормально, — изрек Бондарь, — ведь у одного из архитекторов этого собора была фамилия Торчелло, так что… — Бондарь развел руками и усмехнулся.

Компания, смеясь, поднялась по лестнице, и залитый утренним солнцем собор встал перед ними во всем своем великолепии.

— Эпоха Висконтов… — продолжал просвещать Бондарь.

— Третья четверть четырнадцатого века… — в тон ему сказал Стас.

Тамара прыснула от смеха, а Бондарь уважительно покосился на Стаса.

— Историку стыдно не знать подобных вещей, — сказал Стас.

— Где уж нам уж… — улыбнулась Тамара — Как выпускнице филологического факультета мне остается только добавить, что Марк Твен назвал это сооружение «поэмой в мраморе».

— А строился этот собор целых четыреста семьдесят три года… — вдруг заявил Вовка. Все ошалело повернулись в его сторону. Вовка сначала стоял с задумчивым лицом, но через несколько секунд не выдержал и заулыбался. Достав из-за спины русскоязычный путеводитель по Италии, открытый как раз на разделе «Duomo di Milano» — «Миланский Кафедральный Собор», он демонстративно повертел им в руках. — Главное — знать, где смотреть.

Компания расхохоталась.

— Нет, мне определенно повезло с компаньонами, — заявил Бондарь, снова набивая любимую трубку. Казалось, что для него этот процесс важнее самого курения.

— Ну, пойдемте же, — Вовка нетерпеливо потянул Стаса за руку, и компания направилась к собору.

Площадь перед собором была полна голубей. Тысячи птиц, сытых, откормленных, словно куры, громко воркуя, садились на руки туристов, протягивающих им крошки хлеба и продающиеся здесь же кукурузные зерна.

Собор казался совершенно нереальным в своем великолепии. Множество игольчатых шпилей венчались фигурками незнакомых святых. Частые водосточные желоба и трубы были оформлены в виде химер, грозно разевающих пасти. Юра подумал, что во время дождя эти странные существа, изрыгающие потоки воды, наверняка, выглядят впечатляюще.

— Григорий Ефимович, — спросил Юра, — я все никак не могу понять: Миланский собор — второй по размерам христианский храм в мире после Собора Святого Петра в Риме. По значимости, получается, тоже. Почему же в его постройке использована языческая символика? Все эти знаки зодиака, химеры…

— Более того, — добавил Бондарь, — в Италии почти в каждом крупном соборе существуют традиции, я бы сказал, «талисманного» характера. Обратите внимание на входные ворота.

Все посмотрели на огромные бронзовые врата, закрывающие вход в собор. На них были отлито множество барельефов с библейскими сценами. В полутора метрах от земли было изображено Святое Семейство. Некоторые бронзовые фигурки этого барельефа были отполированы до блеска частыми прикосновениями.

— Видите? — указал Бондарь на эти светлые пятна на темной бронзе. — Считается, что прикосновения к этим фигуркам приносит удачу.

— Что-то похожее можно наблюдать в Москве, на станции «Площадь революции», — с улыбкой заявил Стас, — там стараниями гостей столицы до блеска отполированы морды собак у бронзовых пограничников и клювы петухов у колхозниц.

— Стас, до чего же ты циничен! Ведь у этих традиций совершенно разная природа… — попыталась возразить Тамара.

— Все-все… Молчу, только ногами не бейте! — Стас шутливо замахал руками.

— Григорий Ефимович, но Вы не ответили на мой вопрос… — Юра был настойчив.

Бондарь усмехнулся, достал карманные часы, но, почему-то, не взглянув на них, вновь положил в карман.

— Ну… если бы я все знал… — он развел руками, явно уклоняясь от прямого ответа. Юра тихо разозлился. Как журналист он привык к подобным фокусам, но Бондарь регулярно увиливал от ответов на самые важные вопросы.

— Если ты будешь дуться и делать такое напряженное лицо, — проворковала Юре на ушко Тамара, нежно погладив ладонью между лопаток, — то к концу нашего путешествия станешь похожим во-он на ту химеру.