Кольцо Кощея

– Хозяин, – до боли знакомый голос раздался в опустевшем помещении, – попить и поесть… Да не скупись. Кстати, где твоя жена?

– Ушла она, – немного заискивающе произнес мужик, который успел притащить простой деревянный табурет и усесться возле входа на кухню.

– Это хорошо, – довольно произнес посетитель. – А то я не люблю бабский вой.

– Соловей! – пораженно пробормотал Небоська, во все глаза уставившись на разбойника.

Так как я сидел спиною и новых посетителей видеть не мог, то решил развернуться. Разбойник, как и три его товарища по ремеслу, явился в своем обычном наряде – рубаха, штаны и жилетка из волчьей шкуры (и не жарко им?). Но трое оборотней были в лаптях, а Соловей щеголял в красных сафьяновых сапогах; за широким кожаным ремнем красовались два изогнутых ножа.

Мое движение не осталось незамеченным, но вот узнать меня разбойники не смогли.

– О, гусляр! – довольно воскликнул Соловей, разглядев гусли. – Ну-ка, старик, сбацай что-нибудь.

Сбацай? Интересно, это я принес новенькое словечко или оно и до меня тут имело хождение?

– Занят, – отвернулся я от него, собирая остатки вкусной каши с краев миски.

– Что?! – удивился Соловей. – Ты не хочешь спеть былину или сказание? Не хочешь для меня или вообще нет желания?

– Тебе не все равно? – буркнул я, отставляя миску и поднимаясь из-за стола. – Сказал: занят – значит, не буду.

Обиженный в присутствии своих подчиненных и хозяина трактира Соловей от возмущения не смог вымолвить ни слова, зато не утратил своей прыткости. Подскочив ко мне, он ухватился за бороду:

– Да я тебя…

И застыл, переводя взгляд с половины бороды в своем кулаке на мое лицо, на котором совершенно не отразилась эта потеря – как была борода по пояс, так и осталась.

– Это что? – спросил Соловей, больше всего сейчас похожий на человека, которого шваркнули пыльным мешком из-за угла.

– Борода, конечно, – удивился Авоська. – Соловей, ты совсем одичал на своем дубе? Царя не признал, да еще и за бороду хватаешь…

– Кощей?! – Соловей выпустил из кулака остатки тающей бороды. – Я… это…

– Это, – передразнил я его, кипя от гнева и сжимая кулак. – То. Вот, получи за неуважение к старшим.

От моего прямого в скулу разбойник улетел к стене, собрав в одну кучу и столы, и лавки, и оборотней. Одновременно с грохотом, произведенным упавшим Соловьем, позади раздалось сдавленное «Кощей!» и шмяк чего-то тяжелого на пол. Оглянувшись, я увидел лежащего мужика, на которого столь сильно подействовали мое имя и мое присутствие в его заведении.

– Слабак! – пренебрежительно отозвался о нем Авоська, посмотрев на вздернутые над табуретом ноги. – Царь, а теперь можно называть тебя царем?

– Да уж теперь все едино, – махнул я рукою, размышляя о наказании Соловья.

При виде копошащейся у стены кучи – ни один не желал первым вылезать, опасаясь попасть под раздачу, – у меня проскочил в голове отрывок из любимого фильма. Помимо воли по лицу стала растягиваться улыбка, при виде которой Соловей, решивший было подняться, пополз под лавку.

– Предложений вроде «А может, не надо?» слышать не хочу, – проговорил я, с помощью магии поднимая всю четверку в воздух и сдергивая ремень с Соловья. – «Надо, Федя, надо».

Производя экзекуцию, я припомнил еще одно крылатое выражение, пришедшее к нам из книги и кино:

– Один за всех и все за одного!

Рядом довольно потирали руки домовые, которые не забыли поползновений на их… здоровье оборотней с кольями.

– Авось узнаешь, как на царя кричать!

– Небось запомнишь, как Кощея за бороду дергать!

Потом они оба исчезли и появились только через пяток минут, когда я решил оставить ремень и пятые точки оборотней в покое. С жутко довольным видом Авоська и Небоська затащили через кухню четыре толстые жердины с небрежно заостренными концами. Наверное, из ограды выдрали – видел там я нечто похожее.

– Вот, – скалясь во все тридцать два зуба, сказал Авоська. – Теперь и казнить можно!

Думается мне, что свой давний страх домовые еще не единожды будут вымещать на оборотнях. Те, во главе с Соловьем, сделали такие умоляющие глаза, что будь здесь анимационный кот из известного заграничного мультфильма, он бы нервно попросил сигарету и отошел в сторону покурить.

– Ладно, – махнул я рукой, не собираясь даже в мыслях исполнить наказание, – на первый раз прощаю.

С небольшим грохотом наказанные приземлились на пол и шустро рванули к входной двери. Скрывшись за ней, они вернулись полминуты спустя с еще более встревоженными лицами.

– Дружина там княжеская, царь, – сообщил мне Соловей, косясь на улицу, – уходить надо.

– Уходи, – пожал я плечами, уверенный в своей маскировке. – Только учти – эта порка не полное наказание. Еще и штраф с тебя… две, нет, три телеги с золотом. Все, иди.

На моих последних словах у Соловья отвисла челюсть и округлились глаза. В таком виде он и исчез на кухне, не забыв прихватить свой ремень и ножи, выпавшие на пол.

– Царь, – тронул меня за рукав Авоська, – а мы что делать будем?

– Выйдем через главный вход, – спокойно ответил я, направляясь к двери на улицу, – как все нормальные и порядочные люди.