Кольца духов

– Ну, мне вряд ли удастся остаться неизвестной, но вы останетесь безымянной, если вам так угодно, А меня называйте Фьяметтой. – Та кивнула. – Так Руберта объяснила, о чем мы вас просим?

Уж конечно, эта дама не кормилица!

– Да. Я поручила своего маленького свекрови и хорошо поела.

– А я купила хорошего пива, – добавила Руберта, поднимая кувшин. – Чтобы ей было чем подкреплять силы.

– Но Руберта объяснила, кого мы просим вас покормить? – настойчиво спросила Фьяметта, чтобы удостовериться.

– Да. Демона камня, гнома, кобольда, хоть самого дьявола, называйте, как хотите, лишь бы это отозвалось вечной мукой для Уберто Ферранте. – Ее лицо горело той же ненавистью, какую Фьяметта уже не раз видела в глазах монтефольцев. – Лозимонцы убили моего мужа в первый же день Они закололи моего первенца, моего сыночка, моего цветущего юношу два дня назад в уличной стычке. А второго и третьего моего ребенка уже давно унесла чума. Остался только младенчик, и теперь у меня больше детей не будет! – Она стиснула руки, Фьяметта опустилась на колени и поцеловала их обе.

– Значит, вы так же готовы, как и я. – Она встала. – Пойдемте.

Она повела их через внутренний дворик к кухне, обойдя стороной скованного лозимонца, который теперь бодрствовал снова с кляпом во рту. Он угрожающе рванулся к ним, а когда цепь его остановила, скроил насмешливую рожу. Высокая женщина подобрала свой плащ – не из страха, но словно он был прокаженным, и бросила на него прямой испепеляющий взгляд. Несмотря на оковы, он умудрился ответить непристойным жестом, но тут появился Тейр, поигрывая молотом, и солдат угрюмо сел у столба.

Тейр и Тич проводили женщин в кухню, и Тейр поднял крышку подполья.

Фьяметта зажгла фонарь и помогла женщине спуститься в овощной погреб, помещение вдвое меньше кухни с полками и каменными кувшинами по стенам. Тейр также спустился по узким крутым ступенькам. Руберта и Тич тревожно следили за ними сверху. Фьяметта поставила стоймя ящик, и женщина опустилась на него изящно, словно в бархатное кресло.

Стены были обложены булыжником, полом служила утрамбованная земля, но под ней ощущалась твердость камня – почва Монтефольи была скудной. Фьяметта поставила фонарь и присела на корточки рядом с Тейром, который смотрел на стену так, словно видел сквозь камень. Однако какой бы прозрачной она ни была для духа Ури, Фьяметте внутрь заглянуть не удалось. Тейр прижал ладони к шершавой поверхности и наклонил голову, будто прислушиваясь.

– Помажьте камень молоком, – попросил он затем. Безымянная дама поднялась, расстегнула корсаж и нагнулась, чтобы брызнуть молоком туда, куда он указывал. Фьяметта размазала капли и с отчаянием позвала:

– Эй, кобольд, кобольд, кобольд!

– Ты же не бездомных кошек скликаешь! – насмешливо сказал Тич, заглядывая поглубже. – Почему ты не прочтешь какого-нибудь заклинания?

Уязвленная даже больнее оттого, что она и сама подумала о том же, Фьяметта огрызнулась:

– Если ты такой умный, сам прочитай! Эй, кобольд, кобольд, кобольд! Сумрак. Тусклый неверный свет фонаря, безмолвие. Ни даже топотка крысы или шороха таракана. Они ждали. Ждали. Ждали, – Нет – помогло, – буркнул Тич, покусывая палец. Фьяметта с тревогой посмотрела на высокую женщину:

– Еще чуточку.

– Я не тороплюсь, – сказала та. Терпеливое ожидание мести в ее голосе обжигало, точно кислота. Даже Тич присмирел.

– Эй!!! Кобольд, кобольд, кобольд, – снова попробовала Фьяметта, и Тич скривился, словно такое жутко обычное, неколдовское отсутствие даже намека на ритуал глубоко его оскорбляло. Тут глаза у него полезли па лоб.

На стене извивались темные фигурки, сползая по булыжникам. Не порождение мерцающего света фонаря. Два... три... четыре – шесть корявых человечков. Казалось, не они отбрасывают тени, а тени отбрасывают их. Они бесшумно столпились около сидящей на ящике высокой женщины. Самый смелый подергал ее за юбку и наклонил голову с робкой, но хитрой улыбкой.

– Дама? – пропищал он. – Добрая дама . Она ответила ему спокойным взглядом.

– Вы получите молоко, – сказал Тейр. – Но не сразу.

– А тебе что за дело, мастер металльщик? – спросил вожак кобольдов, нахмурился и выпятил костлявую грудку.

– Он говорит за меня, – тихо произнесла высокая женщина. Кобольд сник и пожал плечами, словно говоря: «Это я так!» Блестящие черные глазки жадно впивались в нес.

– В саду замка Монтефольи, – сказал Тейр, – сложены медные чушки. Каждый из вас, кто поможет перенести их через землю во двор этого дома, получит позволение пить, сколько он... она... оно пожелает. Когда вся медь будет тут. И не раньше.

– Слишком много работы. Да еще тяжелой, – захныкал кобольд.

– А вы работайте сообща.

– Мы не можем ходить по солнцу.

– День пасмурный, и скоро вечер! Тот угол сада уже накрыла тень.

– Прежде один глоточек, мастер-металльщик, а? Тейр провел пальцами по мазку молока на стене и помахал ими под носом кобольда.

– Нравится? Хорошо? Так сначала принеси нам медь.

– Ты обманешь, надуешь нас, э?