Колонна

Я гляжу вслед людям, уходящим с площади, и испытываю какое-то неприятное чувство. Мне кажется, будто это лично я обманул их ожидания.

Как же в этом мире все паршиво устроено! Жил себе этот Аскеростан спокойно, ни с кем не враждовал, ни на кого не нападал. Он был ничуть не богаче соседей, но с голоду здесь никто не умирал.

Потом нашлись добрые люди, которые взбудоражили местных и пришлых отморозков, вооружили их, дали бабла и развязали войну. Теперь тут разруха, люди голодают, гибнут, болеют. Неужели кому-то это в радость? Хотел бы я сказать пару ласковых этим гнидам, засевшим за большой соленой лужей!

Перед самым отъездом из Даальдана я опять сталкиваюсь с Идрисом. Он отчего-то хмурый и озабоченный. Я его ни о чем не спрашиваю – мало ли что у человека на душе.

Он сам меня остановил и рассказал, что полчаса назад получил от агентуры матукки сообщение о том, что СИВ готовит в Даальдане еще один теракт. Только вот его характер и масштабы пока неизвестны.

– Товарищ полковник, эти ребята из матукки сегодня один раз по сути дела уже прокололись. Вы уверены, что информация, полученная от них, точна и объективна? – проговариваю я серьезно, без всякого намека на иронию.

– Им об этом сообщил местный информатор. Так что достоверность этих сведений достаточно высока.

– Может, мне здесь задержаться и как следует изучить обстановку? – размышляю я вслух.

– Нет-нет! – Идрис даже головой замотал. – Послезавтра намечается еще один гуманитарный конвой, но теперь уже предположительно на Цаггу. Этот город расположен километрах в ста на юго-восток от вашей базы. Я уже договорился с вашим командованием о том, что сопровождать его будет именно твое отделение. Ты хоть и сержант по званию, но стоишь иного офицера. Так что послезавтра едем снова. Кстати! Ко мне тут подходила некая Августа Ойер, просила оказать содействие в том, чтобы ты стал героем ее нового телефильма. Я обещал подумать. А что об этом всем можешь сказать ты сам?

Да что я могу об этом сказать? Мне оно нужно как зайцу барабан, рыбе зонтик, лысому расческа. Лишняя морока с непонятными перспективами. К тому же странноватая она какая-то, эта Августа.

Полковник смеется и говорит:

– А мне подумалось, что она тебя хоть самую малость, да зацепила. Ну а что? Женщина молодая, интересная, я бы даже сказал, хорошенькая. А если учесть хронический мужской голод – здесь, в исламской стране, с женской взаимностью туговато – то я ничуть не удивился бы, если бы ты немедленно дал ей свое согласие.

Ну, насчет специфического голода – тут он прав. Аскеростан уже лет тридцать считается светской страной, порядки тут уже не совсем шариатские, но до уровня современных европейских нравов он, так сказать, не дорос. Во всяком случае, что касается взаимоотношений мужчин и женщин. Общественная мораль одобряет только те из них, которые хотя бы документально оформлены как брачные. Все прочее – греховный блуд, со всеми вытекающими последствиями.

Нет, камнями, как в былые времена, за это уже не побивают. Но вполне хватает и языков местных блюстителей морали из числа граждан пенсионного возраста, одни из которых (экс-джигиты) не способны блудить в силу возраста и состояния здоровья, а другие (экс-красавицы) не годны для грехопадения в силу внешних данных.

В этом плане интересный выход нашли некоторые среднеазиатские государства из числа бывших наших союзных республик. Я был в одном из них еще во время подготовки в учебке СПОРа. Дабы не навлечь на себя упреков в поощрении проституции, они ввели такую хреновину, как временный брак. Между прочим, очень удобная вещь. Расписаться можно хоть на одни сутки. Деньги, которые получает луноликая красавица – это не вульгарная оплата греховных интимных услуг, а забота законного мужа о семейных нуждах. Но Аскеростан и до этого тоже еще не додумался. А жаль.

Нет, я не из озабоченных. Когда контрабасил здесь свой первый год, на женщин вообще даже не оглядывался. Ни-ни! У меня дома в Верхонизовске была невеста, студентка нашего местного института водных ресурсов. Я планировал отслужить по контракту один срок. Моя Нинуська к этому времени как раз должна была закончить вуз. Мне хотелось вернуться домой, жениться и заняться чем-нибудь гражданским. Но не сложилось.

Мы переписывались, перезванивались, иной раз даже общались по скайпу. А уже пред самым моим отпуском все как-то резко оборвалось. Нинуськин телефон отвечать перестал, письма не приходили, мои домашние не знали, где она, что с ней.

Но я, вообще-то, и без пояснений догадался, что ушла любовь, завяли помидоры. Приехал, и только тогда родители меня просветили, что моя единственная и преданная закрутила любовь с каким-то богатеньким Буратино из числа верхненизовских коммерсантов. А молчали они по той общеизвестной причине, что боялись каких-либо скверных последствий, которые могли бы случиться, узнай я на службе о замужестве экс-невесты. Бывает же, что иные чудаки режут себе вены, вешаются, стреляются.

Ага! Конечно! Нашли идиота! Так я и кинулся резаться, вешаться и стреляться. Фигушки! Таких малахольных типов я никогда не понимал.