Колониальный рефлекс

К «усовершенствованным» относилась и женщина с ярко выраженными следами трепанации черепа. Мужчина с механической роботизированной рукой. Другой человек с неестественными глазами и еще некоторые бедные экземпляры рода человеческого. Не хотелось даже предполагать, сколько боли им пришлось перенести.

Я находилась здесь не слишком долго, но уже поняла, что эта участь ждет всех нас, и никто нам не поможет.

Я придвинулась к своему защитнику ближе.

– Халк… – начала я взволнованно и осеклась. Он остановил на мне синие колючие глаза и поднял одну бровь. Я постоянно называю в своем сознании его именно этим прозвищем, ведь настоящего имени он так и не сказал. Вообще этот громила со мной даже ни разу не разговаривал, а также не подпустил никого, с кем можно было бы поупражняться в человеческом языке. Так что я почти не чувствовала себя виноватой за эту вольность.

– Прости. Ты не говоришь своего имени, а я не могу думать о тебе, как о мистере Ноубоди.

Вверх поползла вторая бровь.

– Не важно. Я просто хотела сказать, что надо отсюда бежать.

Его глаза сузились.

– Мы должны попытаться. Иначе все закончится так же, – кивнула я головой в сторону двери, куда увели заключенного. – Когда нас выведут на прогулку, приглядись к правому углу. Я покажу тебе. Там всего один охранник, но если ты быстро и беззвучно обезвредишь его, останется только преодолеть забор.

Он молчал.

– Понимаю, на острове негде спрятаться, а нас будут преследовать со сворой собак. А потом надо найти лодку и преодолеть океан, чтобы добраться до материка…

Молчание.

– А что, если попытаться уйти по катакомбам?

Халк впился в меня изучающим взглядом, а затем вот так просто отвернулся и лег. Через несколько минут я услышала его похрапывание. И это среди белого дня! Поразительно, на что только не идут мужчины, чтобы не слушать женщин!

Еще несколько раз я возвращалась к этой теме, но меня упорно продолжали игнорировать.

Со временем я перестала опасаться посторонних. Никто не хотел связываться со Скалой, как все его тут называли, поэтому меня не трогали. Со мной даже не заговаривали, опасаясь его реакции. Ночью он прижимал меня к своей груди, согревая, и не пытаясь делать что-то большее, поэтому в конце концов я расслабилась, чувствуя себя не более, чем комнатной собачкой. Это коробило остатки моей гордости, но что не отдашь хотя бы за маленькую долю спокойствия и безопасности.

Однажды, после завтрака, я увидела, как двое мужчин забрали у молодого парнишки хлеб. Произошла перепалка, и мальчишку начали зверски избивать. Я взглянула в сторону охраны, но по их ухмыляющимся лицам было понятно, что они приготовились к очередному развлечению. В душе поднимался протест. Вот что бывает, когда привыкаешь к безопасности.

Когда мы оказались у своего угла, крови стало уже слишком много. Я не сдержалась и вскочила, намереваясь броситься ему на помощь. Мою руку бесцеремонно схватили и больно дернули обратно, усаживая на прежнее место. Меня всю трясло, из глаз брызнули слезы. Я вцепилась в руку Халка и посмотрела в его холодные жестокие глаза.

– Пожалуйста… – прошептала я.

Он отвернулся, давая понять, что разговор окончен.

– Прошу тебя… Ты отбил меня у падальщиков… Я уверена, что здесь хватит просто твоего слова.

В отчаянии я снова дернулась, но Халк твердо держал мою руку. Я открыла рот, готовая выплеснуть гнев, но слова застыли, стоило мне проследить за его взглядом. Он смотрел на мою руку, лежащую поверх его огромной лапы. Она занимала лишь его ладошку и выглядела, как рука ребенка, белея на фоне монолитной загорелой мужской кисти. Почему-то в душе моей все перевернулось, и этот момент, это прикосновение показалось слишком интимным. Я покраснела теперь уже не от гнева, а смущения, и убрала руку.

Он тяжело вздохнул и медленно стал подниматься. Я вскочила за ним.

– Сиди, – рявкнул он так, что мне показалось, будто на долю секунды мои волосы взметнулись ввысь. Я кивнула и быстро осела назад.

Он двинулся в сторону битвы, вернее, бойни. По мере того, как Халк подходил, с разных сторон наблюдалась удивительная реакция. Люди, ранее в остолбенении и молчании наблюдавшие за дракой, пришли в движение. Многие вставали, понимая, что сейчас что-то изменится.

Как только он оказался над распростертым парнем, трое ублюдков моментально прекратили все действия, зачарованно уставившись на возвышавшегося над ними Скалу.

– Теперь вам лучше постараться, чтобы он выжил, – произнес он самую длинную фразу, что я от него слышала за всю историю нашего знакомства. Если это можно так назвать, учитывая, что его имени я до сих пор не знала.

У него оказался самый приятный мужской голос, который я слышала за последний месяц. Нет, за всю жизнь. И произнес он самые добрые слова, прозвучавшие в этих стенах. На миг образовалась пауза, а затем послышались радостные возгласы и крики. И, возможно, все люди вокруг являлись осужденными преступниками, но в тот момент ими наконец руководило нечто доброе. Что-то хорошее, вынутое из самой глубины. То, что могло бы дать им шанс, стать лучше.