Колониальный рефлекс

– Не понимаю, Виктор, что ты делаешь среди всех этих чудовищ? – с грустью спросила я.

– Может, потому что я тоже чудовище? – молодой человек поджал губу.

– Нет, это не так. Ты заботишься о сестре.

– Я пошел легким путем, но и назад уже не повернуть.

– Все равно я не виню тебя. Ты – мой единственный друг здесь, – шепнула я ему, наклонившись ближе, чтобы это не попало в прослушку. Я положила руку ему на плечо и сжала его.

– Вера, я не смогу помочь тебе, – он как-то сразу весь поник. – Моя вахта еще полгода. До этого времени я такой же пленник без связи с внешним миром, как и ты. Да и потом я навряд ли смогу что-то сделать без того, чтобы не навредить Ангелине.

– Я лишь хочу поблагодарить тебя за то, что ты все это время был моим другом.

Он наклонился ближе, обрабатывая ранку на руке уже слишком долго.

– Вера, я обещал тебе сказать, если услышу, когда презентация. Уже через неделю.

– Спасибо.

Через неделю браслет будет снят, а мы отправимся на материк. Там у меня появится шанс сбежать. Демиан не пришел за мной. Противоречивые чувства облегчения и боли раздирали меня. Все ли с ним в порядке? Не добрались ли до него? Что он сумел раскопать? Что оказалось на флешке? Нашел ли он письмо? Неужели он думает, что я убийца? Я и сама не знаю, что думать. Вся информация о том вечере – это кровь повсюду и нож в моей руке. Надо взглянуть правде в глаза, если быть объективной, все указывает на это. Но я не могла убить человека, который был для меня братом. И Демиан знает меня, как никто другой, как бы я от него не пряталась…

Когда сняли браслет, я чувствовала себя вновь родившейся. К сожалению, недолго. Надежды на то, чтобы совершить побег еще по пути на континент рухнули, когда меня накачали препаратами, дабы спокойно переместить в новую тюрьму. На тюрьму, в прямом смысле, это похоже не было. Скорее, на номер в отеле, но, конечно, лишь номинально. Окон не оказалось, двери все имели прочную конструкцию и надежные замки. Отсутствовали какие-либо предметы, из коих могло получиться хотя бы скудное оружие. Со мной провели важную беседу, из которой стало ясно, что мне предоставляется возможность отдохнуть на вечернем корпоративном празднике, проводимом в честь эволюционного достижения нашей корпорации в медицинской области. Главным достижением, выставочным экспонатом и цирковым уродцем в одной номинации буду я. От меня требуется хорошее поведение, вежливые манеры, открытая улыбка и участие в фарсе. В общем, я должна всеми силами создавать впечатление счастливого человека, которого спасли от неминуемой смерти, заменив больное сердце инновационным синтезом синтетически выращенного органа и передовых технологий. Право голоса на сцене мне не дадут, но вот к общению с гостями принудили, нацепив микрофон и камеру на мою шикарную подвеску, гармонирующую с великолепным платьем. То, как замечательно стилист подобрал одежду и украшение, стало единственным светлым пятном этого вечера. Меня раньше не особо интересовали тряпки от ведущих модельеров, но в этом наряде, надо сказать, смотрелась я потрясающе.

– Прекрасно выглядите, дорогая, – доктор Строганов шутливо поклонился, сразу же заставляя меня возненавидеть вещи, которыми я только-что восхищалась.

– Благодарю, – холодно отозвалась я.

– Позвольте Вашу руку.

Я ощутила приступ ярости, но решила играть по его правилам. И тут же пожалела о своем выборе. Доктор Строганов неожиданно сдавил мою кисть и сделал мне укол.

– Что это? – воскликнула я, в ужасе отпрянув от него.

– Если через три часа не получишь антидот, начнут постепенно отниматься конечности, затем органы – и так до наступления смерти.

– Вам что, камеры не хватает или датчиков? К чему такая жестокость?! Мы же с Вами договорились, и я выполняла все Ваши требования! – я в отчаянии отвернулась от него, осознавая всю безысходность ситуации.

Он хмыкнул и вышел за дверь, оставив около меня четверых своих охранников, возвышавшихся надо мной, как бездушные роботы.

Перед тем, как выйти на сцену, мне пришлось ознакомиться со всеми подробностями моей операции. Проектор передавал на огромный экран фильм о счастливом выздоровлении безнадежно больной девушки. Меня. В какой-то момент от увиденного затошнило, а из глаз брызнули слезы, которые я немедленно заставила себя подавить. Поэтому к своему расчленителю я шла уже с улыбкой и гордо поднятой головой, усыпляя его бесчеловечную бдительность.

Чтобы сбежать, я должна найти антидот. Он мог быть либо у Строганова, либо в его комнате. Я искусала свой новый прекрасный маникюр, размышляя о том, как его достать.