Колониальный рефлекс

– Демиан, я не знаю… – хотя я очень даже знала, чего хочу. Поэтому долго уговаривать ему не пришлось, и уже через полчаса я уминала кесадилью в ресторане мексиканской кухни. Ресторанчик был простой, но очень уютный, еда – восхитительной, а мужчина напротив – само очарование, что фантастически диссонировало с тем человеком, которого я знала в колониях больше года назад. Эта загадка не давала мне покоя. Я все реже вспоминала угрюмого Халка, заменяя его образом превосходного любовника из домика в дремучем лесу. Я всю неделю держалась, чтобы не поддаться на его заигрывания, но усталость в заговоре с вином за ужином сделали свое дело, и я уже не убирала руку, когда он накрывал ее сверху и поглаживал костяшки моих пальцев своими теплыми руками. Его нежные размеренные движения вызывали трепет и посылали импульсы удовольствия по изголодавшемуся по нему телу.

Моя машина осталась в паркинге офиса, а свою он бросил у ресторана. Прогуливаясь, мы дошли до воды, что чернела в ночи необъятной космической дырой. И только огни, отражаясь в зеркальной поверхности, делали намеки на реальное существование водной глади, заменяя иллюзию провала в небытие. Я прислонилась к перилам, уставившись в эту безумную темноту, ассоциирующуюся у меня одновременно и с хаосом и с бесконечным спокойствием.

Демиан положил руки по бокам от меня, и я ощутила спиной тепло его тела еще прежде, чем он коснулся им моего, окружив непробиваемой стеной. Я пошевелилась в его объятиях, откинувшись немного назад и оперевшись спиной о его грудь. Сквозь волосы он нашел мое ухо и слегка прикусил его. Волшебные покалывания разбежались струйками по телу, послав по нему волны удовольствия. Это было так приятно, что глаза закрылись сами собой. Легким движением он отодвинул волосы и коснулся губами моей шеи. И откуда он знает все мои эрогенные зоны? Хотя, когда дело касается него, кажется, тяжелее обнаружить участок моего тела, который не ответит на его прикосновения, лишающие меня последней воли.

– Демиан… – простонала я в истоме.

– Поехали ко мне, – прошептал он в ухо, опалив горячим дыханием.

– Не могу, – грустно констатировала я, обращаясь больше к себе и доказывая необходимость защищаться.

– Можешь и поедешь, – твердо сказал он все тем же голосом, от которого возникли мурашки. Он медленно повернул меня и заглянул в глаза, будто делая внушение. А затем наклонился и сделал то, о чем я мечтала целую неделю. Поцеловал меня.

Если вчера Демиан настолько вскружил мне голову, что я вообще ничего не видела вокруг, кроме него, то на утро стало ясно, какую глупость совершила, отправившись к нему. Проснуться в квартире Марка было все равно, что очутиться в самом страшном сне.

– Нет, – простонала я в ужасе, накрывшись одеялом, чтобы не видеть до боли знакомых стен. Демиан не делал перестановок и не изменил ни одной детали в комнате. Интересно, и мои вещи на месте?

Когда я проснулась, то оказалась одна. Со стороны ванной был слышен шум воды. Это дало мне время прийти в себя и успокоиться. Я встала и быстро оделась, собираясь исчезнуть до того, как хозяин появится из ванной комнаты. Пробегая гостиную, я на миг замерла. На каминной полке стояли все те же фотографии Марка. Я подошла ближе, словно в гипнотическом состоянии, не имея возможности оторвать взгляд от одного из изображений. Марк, улыбаясь и сложив руки в локтях, стоял, прислонившись к новенькому сапфирового цвета «Челленджеру», который он купил мне на день рождения. Мы тогда с ним повздорили, потому что я не хотела принимать от него такой дорогой подарок. Но я уж очень скучала по своему «Камаро», не выжившем после аварии. Он знал это и пригнал «Додж», заявив, что ему надоело мое нытье о том, как я скучаю по автомобильным соревнованиям. В конце концов я оказалась слишком слабовольной, чтобы совсем отказаться от машины, и приняла ее во временное пользование, запретив переоформлять на меня право собственности. Я вообще не хотела быть ему обязанной, но все равно всегда оставалась зависимой от его доброты.

На фотографии вторым человеком была я. Глаза мои были скрыты тенью от кепки, а на лице играла неуверенная улыбка.

Я завороженно смотрела на фото, вспоминая то беспечное время и понимая весь трагизм необратимости событий, последовавших позже. Я схватила фотографию в руки в неожиданном приступе присвоить ее. Мне показалось, что то время, те чувства, запечатленные объективом, принадлежат только мне и Марку, и посторонние не имеют права видеть их. Когда я уже отодвинула крепление, чтобы вытащить ее, из-под фото выскочил такой маленький клочок бумажки, что его вполне можно было бы и не заметить.

– Милена?

Я быстро схватила листочек, засунула его себе в карман и истерически начала впихивать фотографию на место. Не успела я ее поставить, как в комнате появился Демиан. Я обернулась, пряча смущение за неуверенной улыбкой. Когда я увидела, куда он смотрит, не осталось надежды оставить без внимания фотографию в моих руках.

– Ты знаешь, кто это? – спросил он, повернувшись ко мне.