Колокола судьбы

– Это сразу меняет ситуацию, – объяснил Андрей солдату, доставая пистолет. – А что касается вас, рядовой, то сжечь село, предварительно перевешав его жителей, – это суровая мысль. Будем считать ее вашим последним словом перед партизанским судом.

– Но я ничего такого не говорил!

– Такое вслух произносить не обязательно.

Только теперь, осознав, что происходит, солдат вдруг яростно взвизгнул и, оттолкнув Мазовецкого, бросился к окну. Однако пуля настигла его прежде, чем он успел прыгнуть на подоконник.

– Фашиста – в огород, – приказал Андрей младшему сержанту. – Мазовецкий – на чердак сарая. Снять пулемет. Он нам еще пригодится. Патроны – тоже.

Пока Горелый и Мазовецкий укладывали в коляску мотоцикла пулемет и колодку с лентами, Беркут прохаживался у ворот, выглядывая унтер-офицера. Но едва проторенная и почти заросшая бурьяном дорога, ведущая из села к этому дому, была пустынной. Да и сама улица казалась вымершей.

Тем временем, медленно извиваясь между порыжевшими холмами, колонна выползала из села по соседней, центральной улице его. Капитан насчитал шесть машин с солдатами. Седьмая, идущая последней, показалась ему несколько странной на вид, и, глянув в бинокль, Андрей убедился: радиолокационная!

– Горелый – в коляску! – Беркут подхватил снятый с сарая пулемет и сел на заднее сидение. – Давай, поручик, поближе к шоссе. Будем считать, что унтер-офицеру Отто повезло больше тех, кто сидит сейчас на машинах.

Проехав до первого изгиба, у которого долина очень близко подступала своим пологим склоном к дороге, Беркут высадил Горелого и, быстро объяснив ему, как обращаться с немецким пулеметом, приказал Мазовецкому подъезжать к обочине.

– Пока не выдавай себя, – бросил он младшему сержанту. – Прикроешь нас, когда немцы начнут возвращаться в село.

11

Стоя в небольшой лощине у мотоцикла, Беркут наблюдал, как, пропустив мимо себя большую часть колонны, бойцы засады нанесли гранатный удар по задним машинам. И сразу же ожили оба пулемета. В бинокль хорошо было видно, что две передние машины тоже остановились, очевидно, немцы растерялись, не зная, что предпринять: уходить подальше от засады или же возвращаться и вступать в бой.

Вот только группа младшего лейтенанта подключилась к стычке как-то слишком уж поздновато и вяло, словно по-рыцарски выжидала, когда противник спешится и приготовится к бою. Воспользовавшись этой нерасторопностью, две первые машины сумели развернуться и по придорожной равнине помчались обратно к селу. В то же время уцелевшие немцы с задних машин, откатившись в редколесье, довольно быстро опомнились, залегли и открыли ответный огонь, по одному, перебежками, растекаясь так, чтобы охватить каньон со стороны села.

«Поняли, что нас немного, – подумал Беркут, сходя с мотоцикла, который Мазовецкий подогнал к повороту дороги по склону холма. – И пытаются смять».

– Нужно было оставаться с группой, командир, – нервно ударил кулаком о кулак Мазовецкий. – Нас трое, да два пулемета…

– Пулемет был бы один, – спокойно заметил капитан, зная, что это его спокойствие, как обычно, еще больше взвинтит поручика. Он и сам понимал, что зря распылил людей, но, увидев, что, выйдя из-под огня, крытая машина медленно выползает на дорогу, сказал себе: «Не торопись каяться. Бой покажет».

– Какого черта вы торчите здесь?! – вывалился из кабины грузный капитан-связист, как только локационная машина поравнялась с мотоциклом. – Вы что, не видите, что там происходит?!

– Видим, все видим, – Андрей мельком взглянул на Мазовецкого, как бы приказывая: «За пулемет!» – и пошел навстречу капитану.

– И решили отсидеться в кустах? Да? Я вас спрашиваю!

– А почему вы убежали? Ведь солдаты из вашего прикрытия остались там.

– Да потому, что эта штука, – он кивнул в сторону машины, – стоит целого полка таких вояк, как вы.

– Возможно, возможно, – процедил Беркут, холодно улыбнувшись, и, обойдя капитана, приблизился к задней дверце машины.

В это время дверца открылась, и из-за нее появилась рука с пистолетом, а затем тулья офицерской фуражки.

– О, господи, мы уж подумали, что подошли партизаны, – испуганно проговорил выглядывавший, еле сдерживаясь, чтобы не выстрелить в обер-лейтенанта.

Ничего не ответив, Беркут захватил его за волосы, резко наклонив голову, выстрелил в солдата, сидевшего у аппаратуры и, все еще не отпуская лейтенанта, развернулся и выпустил пулю в рвавшего застежку кобуры капитана. В то же мгновение Мазовецкий прошелся длинной автоматной очередью по кабинке и металлической будке. Беркут отскочил от машины, выстрелил в лейтенанта-связиста и, пятясь, стрелял и стрелял в аппаратуру, хотя мотор уже вспыхнул и все равно через несколько секунд вся машина должна быть объята пламенем.

– Владислав – за пулемет! Горелый, поддержать! – махнул он рукой в сторону колонны и цепи немцев, уже обходивших каньон.

– Посмотри на окраину села! Кажется, румыны! – предупредил его Мазовецкий.

– Вижу!