Колодцы знойных долин

Санди оглянулась на спутника директора и встретилась с его пристальным взглядом. Что-то знакомое почудилось ей. Смутное беспокойство шевельнулось в душе. «Неужели? — Санди вздрогнула. — Амир?.. Не может быть!» Высокий сутуловатый старик с черными пронзительными глазами на скуластом лице и окладистой густой бородой, поздоровавшись со всеми, медленно подошел к ней. Чувствуя, что бледнеет, Санди поспешно, молча, будто не для приветствия, а защищаясь, подняла руку. Почувствовала его руки: сухие, тяжелые. Отошла, не взглянув на него. Положила на камень сверток; зачем-то подняла, стала собирать в узел веревку. Словно издалека донесся хриплый смех Кумара.

Вытесняя все, перед глазами медленно оживало прошлое…

Появилось растерянное лицо Махамбета; мелькнуло другое лицо — скуластое, напряженное. В тесном кольце беснующейся толпы в яростной схватке сходились двое.

Санди стояла в толпе, оглушенная случившимся. Она, наверное, давно упала бы, если бы ее не поддерживала Калима. Хрупкая миловидная Калима беззвучно плакала. Три года назад, когда ей исполнилось пятнадцать, она стала третьей женой Адайбека — хозяина аула, а теперь беда грозила и ее подруге Санди. Когда схватка увлекла людей и они перестали оглядываться на Санди, Калима вдруг затрясла за плечо подругу. «Иди!.. — прошептала она. — Беги из аула. Слышишь? Амир ведь выиграет!»

Санди не поняла, не двинулась. Калима вывела ее из толпы, подтолкнула сзади. «Иди же!..» Санди побрела неверными, вялыми шагами, потом словно опомнилась — оглянулась назад, побежала. В кибитке она прислонилась к кереге дрожащей холодной спиной. Рев толпы стоял над аулом, боролись Махамбет и Амир, превратившись во врагов, и наградой победителю была объявлена Санди. Она бессильно опустилась на кошму, слезы хлынули из глаз. На миг затихли и с новой силой взметнулись снаружи крики…

Санди прикусила губу, стараясь отогнать воспоминания. Издалека долетел слабый гудок тепловоза. Стороной, за солончаками, черной лентой проходил товарный поезд. Состав был длинный, из одних нефтеналивных цистерн. Раньше она всегда считала вагоны… Санди следила за поездом до тех пор, пока он медленно не уполз за высокие холмы.

«Он приехал вместе с Хамзой, — подумала Саиди. — Вместе… А ведь Хамза все знает…» Она взглянула на Хамзу, потом на Кумара и Жумаша, которым как будто было все равно, что объявился Амир.

Громкий смех мужчин заставил ее очнуться.

— Обратиться к вашей помощи заставила нас нехватка людей, — улыбаясь говорил Ланцев. — Большое спасибо вам. А той^[31] будет за нами. Закатим на весь район. Как вы думаете, товарищ Турлыжанов?

— Без тоя не обойтись, — кивнул Хамза и поддержал шутку: — Только на весь район…

Засмеялись опять.

— Значит, договорились?

— Конечно.

— Колодцы выроем. Вода неглубоко, и сил у нас достаточно, — улыбнулся Акжигит, безбородый морщинистый старик.

— Сколько колодцев я выкопал здесь, — заметил кряжистый Жумаш, поведя рукой вокруг. — А помнишь, Хамза, как в двадцатом возили воду в Макат?

— Еще бы не помнить!

— Бочка воды из Шенгельды обходилась в двести сорок рублей, — продолжал Жумаш.

— А за водой длинная очередь… — напомнил Акжигит. — Голод.

— Да и Макат-то наш какой был: землянки да два десятка вышек.

Несколько фраз, а за ними встали далекие беспокойные и тяжелые годы. Склонились седые головы.

Ланцев слушал стариков молча.

— Как все изменилось теперь…

— А мы еще нужны, — перебил Жумаша Кумар. Он был заметно возбужден, но, то ли разволновавшись еще больше, то ли смутившись, что начал так громко, махнул рукой.

Хамза вновь и вновь оглядывал посветлевшие лица своих товарищей. Большая прекрасная жизнь прожита ими. Было много и радостных и тяжких дней, пришла старость, а они не хотят и слышать о покое. Он знал, как тяжело уходили они на отдых и что чувствовали потом, долгими днями взвешивая все, что сделали и не успели сделать. Теперь у них было достаточно времени на раздумья. Старый учитель знал это по себе. И если бы он сейчас сказал, что вернулся на работу только за тем, чтобы все же добиться перевода фермы, за которую макатцы так долго боролись, старики бы поняли его. Разве старый мастер Сагингали не ездит в поселок так часто, чтобы хоть краешком глаза посмотреть на вышки своего участка?.. Хамза вспомнил, как несколько дней назад на сессии поселкового Совета он доказывал, что надо просить стариков выкопать колодцы для животноводческой фермы. Некоторым его затея показалась несерьезной — гораздо проще, утверждали они, устроить общий воскресник, — а многим даже и вредной. Теперь-то он окончательно убежден в своей правоте. Тому порукой эта радость. Радость Кумара и Сагингали, Санди, Жумаша, Акжигита, всего аула…

— Ну вот, — проговорил Хамза, вставая. — Нам пора.

Санди резко поднялась следом.

— Как, пора? — спросила она удивленно. Торопливо схватила ведра, полные воды, и продолжала, держа их на весу — Чай будет сейчас готов. И барашек найдется…

— Ну что вы, апа. Только не сердитесь, — виновато улыбаясь, сказал Ланцев, — но нам надо спешить. Здесь останется Амир — наш завфермой. Вернее, он теперь ваш. А мы должны ехать…