Колодец

Они вошли втроем, смеясь и шумно разговаривая. Марис тотчас устроился рядом с Рудольфом. Лаура больше подавала, чем ела, садилась и снова вставала, ходила от плиты к столу и обратно.

— Зачем у тебя тут две пуговки? — с полным ртом спросил Марис, ткнув пальцем в ручные часы Рудольфа.

— Одна, как ты говоришь, пуговка — заводить часы, другая — заводить звонок, — объяснил Рудольф.

— Ну да! Разве они звонят? У нас часы большие, круглые, как банка, те звонят.

— Звонит не только «банка». Сейчас тебе покажу. Давай сюда свою лапу!

Рудольф снял с руки «Сигнал», перевел стрелку, подкрутил пружину звонка и застегнул мальчику ремешок выше запястья. На живом лицо ребенка читалось радостное ожидание, он смотрел на часы как на бабочку или птицу, которая того и гляди вспорхнет.

— Что же… ну, что же они? — нетерпеливо спрашивал он.

— Подожди немножко.

Наконец раздался звонок.

И хотя Марис ждал этого звука затаив дыхание, звон испугал его своей неожиданностью. Мальчик подскочил и с изумлением уставился на свою руку, потом бросил на Рудольфа лукавый взгляд и громко засмеялся.

— Звонят! Послушай, звонят!

Лаура сидела напротив, наблюдая за ними. Без какой бы то ни было связи она вспомнила, как Марис грыз баранки, равнодушно слушая письмо отца, и ей вдруг стало жаль Рича и почему-то стыдно. Стыдно чего? А те двое, пока часы звенели, весело смотрели друг на друга, не подозревая о мыслях Лауры, и она ничего не сказала, боясь быть несправедливой, только молча переводила взгляд с Рудольфа на Мариса и снова на Рудольфа.

— Теперь отдай, Марис, доктору, — когда кончился завод, распорядилась Альвина.

И мальчик, долго и неловко теребя ремешок, наконец отстегнул пряжку и с явным сожалением протянул «Сигнал» Рудольфу.

— На…

— Что у вас там такое? — снова раздался из комнаты Зайгин голос. — Я тоже хочу посмотреть.

— Извините!

Рудольф поднялся и снова исчез за дверью. Немного погодя и там заверещал звоночек «Сигнала», и Марис заерзал на стуле, намереваясь сползти на пол.

— У тебя в штанах блохи, что ли? — шутливо заругалась на него Вия.

— Ну да! — пристыженный, буркнул мальчик и угомонился, хотя все время настороженно прислушивался к звукам, доносившимся из комнаты.

Когда Рудольф вернулся, Лаура положила на тарелку немного грибов для Зайги, налила в стакан кислого молока, принесла дочери и поставила на тумбочку.

— Закуси, дружок!

Потом подошла к окну и стала смотреть в сад.

— Он хороший… — задумчиво сказала вполголоса Зайга.

Лаура не спросила — кто, не ответила, даже не обернулась. Сзади иногда звякала о тарелку вилка. Лаура стояла долго и, чувствуя смутный страх, на кухню больше не вернулась. И за ней никто не пришел. Она видела, как уходил Рудольф, его провожала Вия, и, держась за руку, рядом семенил Марис. Рудольф оглянулся на Томарини раз, потом еще раз. Когда он повернул голову в третий раз — уже с берега озера, — Лаура догадалась, что он ищет ее, и от этой мысли ее пронзила внезапная радость.

4

Да, она не ошиблась — Рудольф искал глазами именно ее. Но Лаура больше не показалась. И, шагая к озеру между Вией и Марисом, Рудольф подумал, что, пока они еще сидели за столом, нетрудно было найти повод спросить о ней, но теперь, конечно, уже поздно.

— Куда ты поедешь на лодке, Рудольф? — спросил Марис.

— Сначала домой. Потом накопаю червей и поставлю на ночь донки.

— Что такое донки?

— Удочки такие, крючок с червем у них лежит на дне, на дне озера. А чтобы не прозевать в темноте, когда рыба клюнет, к леске привязывают колокольчик.

— Да ну! — искренне удивился мальчик. — А большой?

— Нет, малюсенький. Когда рыба дернет леску, звякнет колокольчик.

Мальчик слушал с открытым ртом.

— А если рыба не клюет? — полюбопытствовала Вия.

Ветер то и дело раздувал ее пышную цветастую юбку, высоко обнажая стройные, хотя и коротковатые ноги; молодая, гладкая кожа блестела, смуглая от летнего солнца.

— Сижу и думаю о жизни.

— Один? — лукаво осведомилась Вия.

— Иногда вдвоем с Эйдисом.

— Воображаю, как это интересно! — пошутила она и, прищурясь, взглянула на Рудольфа. Как врач тот сразу определил у нее близорукость, которую Вия тщательно скрывала. А мужская интуиция подсказывала ему, что, если ей предложить порыбачить вдвоем, она скорее всего не откажется.

Странно, но не тянуло… Ха, он постепенно становится пуританином или просто стареет!

— Я ездила даже за раками, — говорила Вия, — только, конечно, компанией, с кострами, шашлыком и…

— …вином!

— Водкой, доктор! — поправила она. — Но чтобы я сидела одна или хотя бы — ха-ха! — вдвоем с Эйдисом в темнотище и в холоде: брр! Рыбалку я признаю только как коллективное развлечение, а…

— …а ловлю рыбы только как повод, но не цель! — снова продолжил за нее Рудольф, и они засмеялись.

Рудольф шутил, иронизировал. Но бездумно как-то, по привычке. Сознавая, что в действительности ему грустно, — в нем отдавалось эхом уныние Лауры. Непроизвольно, почти инстинктивно он оглянулся еще раз, как человек, почувствовавший, что на него смотрят. Но никого, разумеется, не было.