Колодец забытых желаний

Мимо «Ундервуда», динамовской кепки, скрытой под ее норковым шарфом, мимо китайских ваз, Сталина в окружении детворы и дамы в окружении незабудок они добрались до секретера, на котором светлым ликом сияла давешняя иконка, и уставились на него.

Собственно, Олег смотрел на икону, а Виктория на секретер.

Что такое, думал он напряженно. Почему меня тянет взять икону в руки и больше никогда и никому ее не отдавать?! Может, так и сделать, и шут с ней, с экспертизой?..

Что такое, думала она расстроенно. Почему нет кресла, маме так хотелось, и я ей обещала, и этот старый хрыч сказал, что достанет! Ну, не в Лондон же лететь, на самом деле! Нет, можно и слетать, но контейнер оттуда придет неизвестно когда, а маме хочется именно сейчас! И еще этот бритый привязался! Можно подумать, что он мне пара!..

— Ну вот, собственно, — промямлил Олег и указал рукою на секретер. — Это не модерн, конечно, но вполне может статься, что в похожем секретере хранил свои рукописи Осип Мандельштам или… или…

— Анна Ахматова, — мрачно подсказала Виктория.

— Ну, это скорее мужская мебель, чем женская, но почему нет?.. Почему, собственно, не Анна Андреевна?..

— Да потому что мне не нужен секретер, а нужно кресло!

Щеки у нее еще горели с мороза, и она была розовая, хорошенькая, вкусно пахнущая. И тут Олег Петрович все придумал.

— Слушайте,. — сказал он, — давайте начнем все сначала. Как будто вы не приняли меня за приказчика, а я вам вовсе не хамил. Я приглашаю вас на… — Он отогнул манжету своего рыбацкого свитера и посмотрел на часы. Во-первых, потому, что так делал герой в каком-то кино, приглашая на свидание героиню, а во-вторых, потому, что на пять у него была запланирована встреча, которую он отменить никак не мог, и необходимо было управиться. — На кофе с бутербродами.

— Меня?! — поразилась Виктория.

Он помолчал.

— Если бы я хотел пригласить Василия Дмитриевича, то сделал бы это заранее.

Лицо у нее стало насмешливым, и он совершенно точно знал, о чем она думает.

Конечно, ты мне не пара. Конечно, я тебе нравлюсь, я красавица, а ты урод. Конечно, тебе до смерти хочется показаться со мной на людях. Но я сейчас тебе откажу. И я не понимаю, как ты вообще решился!.. А впрочем, день все равно испорчен! Кресла-то нету!..

— Ну… хорошо, — сказала она, запнувшись именно там, где нужно, и именно так, как нужно. — У меня есть полчаса, раз уж так вышло!.. А вы знаете где-нибудь поблизости приличное место?

Олег Петрович знал поблизости много разных мест — разных как раз по степени приличия и неприличия, — но особенно разгоняться не стоило. В пять встреча, и вообще он видит ее первый раз в жизни!

— За углом чудесная французская кофейня. Называется «Кадо». Вы знаете, что означает это слово?

— Подарок, — буркнула девушка, и Олег Петрович порадовался, что не ошибся. Мало того, что хорошенькая, еще и по-французски говорит. А может, и не говорит, так, нахваталась где-нибудь!..

Аккуратно и чуть брезгливо неся полы шубки над пыльной рухлядью, она пробралась к выходу, а Олег Петрович помедлил и взял с секретера икону. Старец смотрел теперь прямо на него, и ему показалось, что одобрительно.

Господи, что за чепуха! Blodsinn, сказал бы Василий Дмитриевич, любивший крепкие немецкие словечки.

— А это что такое?

— Где?

— Да у вас в руках.

Олег не понял вопрос.

— Икона. Вы разве не видите?

— Да уж вижу, — сказала Виктория с сарказмом. — А вы что? Православный любитель икон?

— В какой-то степени, — пробормотал Олег, — в какой-то степени любитель.

— Дайте посмотреть.

Выпускать икону из рук Олегу не хотелось. Ну вот совсем не хотелось!.. И он просто повернул ее ликом к девушке. Она глянула насмешливо.

— Что это вы в нее так вцепились? Боитесь, что отниму?

Он пожал плечами. С ним уже давно — сто лет! — никто не разговаривал в таком тоне, и он… терялся немного.

За ширмой продолжали бормотать, и время от времени слышались немецкие ругательства.

— Василий Дмитриевич, мы пошли! — громко сказал Олег в сторону ширмы. — До свидания!

— Голубчик, простите великодушно, но как раз привезли ваш плафон, — залихватски соврал старик за ширмой, и Олег улыбнулся. — Да, да, непременно перезвоню, голубчик! Непременно! Как только увижу своими глазами, так сей же момент перезвоню!..

— Ну, дайте мне уже мой шарф, — приказала Виктория. — Или вы думаете, я сама буду его оттуда… стягивать?

— Да, да, всенепременнейше, голубчик, а супруге передайте поклон и уважение и уверения во всяческом…

— Держите ваш шарф, и где-то здесь была моя куртка…

— Вон на стуле что-то валяется, это не она?

— Вы не поверите, но как раз она.

— Да, да, голубчик вы мой, вынужден прервать, чтобы бежать. Плафон, знаете, вещица хрупкая…

Олег натянул куртку, не выпуская из рук икону. Ну, вот не хотелось ему ее выпускать!..

— Василий Дмитриевич, мы пошли! Прекрасную барышню я у вас забираю! — Он почти выговорил «похищаю», но в последний момент чувство юмора все же вмешалось и не позволило так уж напрямую следовать законам жанра.

— Нет, нет, постойте! Ради бога, простите!.. Нет, это я не вам!