Колодец душ

Вэйчен показала на большой серебряный чайник, который несла за нею служанка. Тхицун приуныла. Отказать китаянке было невежливо, но и недели не прошло, как отравили Мышку, и вот теперь она сама подвергается опасности, принимая чай из рук другой жены. Прежде они никогда не разговаривали, и Тхицун не могла поручиться, что Вэйчен испытывает к ней любовь.

– Я не пью чай так поздно. Нам стоит подождать до утренней молитвы. К пяти сюда придут послушники…

Вэйчен была нетерпелива. Ей было недосуг слушать трусливые отговорки этой странной женщины.

– Я не собираюсь сидеть здесь и ждать послушников, да и вы не так религиозны, как сплетничают при дворе. Вы дружите с единственным монастырем – Самдин, и не интересуетесь ничем, кроме вашего отражения в маленьком зеркале, которое всегда при вас.

Тхицун побледнела.

– А что, ото так заметно?

– Что заметно?

– Что зеркало всегда при мне и что я часто заглядываю в него?

– Может, для тех, кто вами не интересуется, это и не заметно.

– А кроме вас кто-то еще интересуется мною?

Вэйчен улыбнулась наивности этой девушки. Значит ее тоже растили взаперти, не допуская к внешнему миру, чтобы потом воспользоваться ею, как разменной монетой, и купить себе малые гарантии призрачного благополучия. У всех невест царей одинаковая судьба – их отдают в обмен на что-то.

– Женой царя всегда кто-то интересуется, так что вам следует быть осторожнее.

Тхицун показала рукой на скамью, покрытую старой шкурой, и предложила:

– Можем присесть прямо здесь. Пока чайник не остыл. Служанку лучше отослать. Ей незачем слушать наш разговор.

Вэйчен возражать не стала. Служанка поспешно удалилась, оставив девушек наедине. Тхицун сама разлила масляный чай, который Вэйчен, привыкшая к нежным ароматам свежего зеленого чая, с большим трудом заставляла себя пить. Это не укрылось от Тхицун.

– На вашем прекрасном лице слишком часто появляется жалость к себе, это делает вас слабой и уязвимой в глазах людей. Народ здесь жестокий, чужие слабости стараются использовать.

Вэйчен удивилась слишком взрослым для этой девушки речам. Тхицун продолжала:

– Вы наивно полагали, что проведете прекрасную жизнь в своей стране, среди своей семьи. Отсюда все ваши беды. Вы тоскуете и потому не можете насладиться тем, что вам дано судьбой.

Вэйчен нахмурилась. Это было правдой. Эта девочка сразу и жестко уловила суть ее жизни здесь.

– А как же вы? Разве вам не хотелось жить, окруженной заботой своей семьи?

– Я с детства была готова покинуть свой дом и стать супругой государя, все равно какого. Так уж вышло, что это Тибет, но, впрочем, все равно…

Перед Вэйчен сидела не наивная девушка, но дочь царя Непала, безжалостного Амшувармана, которую с самого рождения готовили не просто принять народ любой страны, но управлять им. Вэйчен не понимала, зачем Тхицун нужно было прослыть странноватой и жить незаметно в тени других жен, обласканных вниманием их молодого мужа. Словно проникая в ее мысли, Тхицун сказала:

– Мое время еще не пришло. Я привыкаю и осматриваюсь. Я должна узнать людей, прежде чем показать им себя.

– Ты говоришь так, словно тебе сто лет.

Тхицун зажмурилась, словно от боли.

– Моему телу пятнадцать, но моей душе намного, намного больше. Я иногда разглядываю ее в зеркале, и тогда мне, как и тебе, становится немного жаль себя.

– Разглядываешь свою душу в зеркале?

Тхицун достала из кармана рукава небольшое тяжелое зеркало работы далеких мастеров и протянула Вэйчен.

– Только не пугайся. Это не отражение твоего тела или лица. Это отражение твоей души.

Вэйчен осторожно заглянула внутрь и отпрянула, пораженная в самое сердце. Из глубины неровного стекла на нее смотрела уродливая старуха, укутанная в старую серую шаль. Тхицун осторожно взяла зеркало из дрожащих рук Вэйчен.

– Не бойся ее. Ты должна научиться любить ее, и тогда вы обе будете счастливы.

Вэйчен, казалось, не слушала ее.

– Неужели я такая? Или стану такой когда-нибудь?

Она посмотрела на свои нежные, ослепительно белые руки и спросила:

– Почему это все так призрачно?

– Наше тело меняется медленно, мы успеваем забыть, какими мы были до этого, как будто мы всегда жили именно в этом теле. Ты можешь помнить себя маленькой, свои мысли, но ты не вспомнишь ощущений своего тела в детстве. Это великий дар человеку – не помнить своего прежнего тела.

– А душа?

– Душа – совсем другое. Она может вмиг измениться. Тебе радостно, или тебя сильно обидели, или ты испытала страх – твоя душа сразу меняется. И ты видишь ее изменения.

Вэйчен опустилась на колени перед Тхицун:

– Старшая сестра! Позволь мне так называть тебя.

Тхицун молча подняла Вэйчен и посадила рядом с собой.

– Твоя душа износилась по воле людей, а мою продали черной секте Бон всего лишь за один год жизни моего отца.

Вэйчен уже ничему не удивлялась. Она тихонько заглянула в Зеркало, которое держала в руках Тхицун. В Зеркале ничего не было. Тхицун убрала Зеркало и сказала:

– Внешние образы обманчивы. Женщины красивы, и мужчины молоды. Их сущность здесь, в этом Зеркале. Зная истину, ты можешь предпринять нужные шаги.

– Что даст мне эта истина?