Коллеги

И там, на подиуме, под взглядами потрясенной публики, Анна впервые увидела в глазах Дэна не просто нежность, а настоящую любовь. Казалось, будто ей светили два черных солнца. И тогда она шагнула к нему, и их губы слились.

Вано, добросовестно снимавший всю эту сцену, ежеминутно протирал запотевшие очки. Он напрочь позабыл про «Орбит». В душе Вано обзывал себя последним дураком за то, что прозевал все, что, оказывается, происходило у него под носом.

— Поедем ко мне, — предложил Дэн. — Завтра начнется вся эта суматоха с прессой, но сегодняшний вечер мне хотелось бы провести с тобой. Я тебя похищаю.

Несколько минут спустя, когда они устроились на заднем сиденье лимузина, не видимые для водителя за перегородкой из тонированного стекла, Анна, все еще не веря своему счастью, спросила:

— Kaк ты догадался, что я люблю тебя? Я ведь ничего тебе не говорила.

— Значит, ты меня все‑таки любишь? — спросил он, улыбаясь. — Я очень этому рад. Вот, наконец, это признание и вырвалось. А я так хотел услышать его! Давно хотел.

— Да, я люблю тебя, — подтвердила Анна, вложив в эти три коротких слова всю свою душу и все свое чувство. — Если бы ты только знал, как мне хотелось это тебе сказать! Но все‑таки, как ты догадался?

— Ну, если бы все было так легко, — загадочно протянул Дэн. — Тебе не кажется, что по этому поводу стоит немного выпить? — Он достал запотевшую бутылку шампанского из ледяного ведерка. Пробка громко хлопнула, высокие бокалы наполнились золотистой жидкостью, вверх побежали пузырьки. Дэн подал Анне бокал, который она тут же приложила к щеке.

— Я вся горю, — объяснила она, смеясь.

— Я все еще не ответил на твой вопрос, — заметил Дэн. — Так вот: я же психолог. Не будь я психологом, то не смог бы заниматься тем, чем занимаюсь. Когда я впервые тебя увидел — между прочим, я сразу тебя узнал, потому что не раз видел на экране — то уже тогда подумал про себя: вот женщина, в которой на редкость гармонично сочетаются красота и ум… Тебе никто не говорил, что ты похожа на Венеру Боттичелли?

Анна покачала головой, продолжая держать в руке бокал. Она не отрываясь смотрела на Дэна, все еще не в силах осознать, что ее тайные мечты осуществились.

— Увидев тебя тогда на подиуме, я понял, что и смелости тебе не занимать. В ту минуту я решил, что ты будешь моей, чего бы это мне ни стоило. Но бедный пожилой джентльмен, который не имеет права держать в объятиях такую женщину, — Анна протестующе замахала руками, но все‑таки засмеялась, — даже не знал, что делать, чтобы завоевать ее. Когда мы разговаривали с тобой по телефону, а потом в ресторане, я почувствовал, что в твоей жизни все не так гладко, как тебе хотелось бы. О, конечно, ты обо всем позаботилась. На тебе был такой слой защитной брони, что, наверное, его можно было бы даже потрогать…. Но я сразу же понял, что ты совсем другая.

— Какая? — тихо полюбопытствовала она, поражаясь и одновременно радуясь тому, что он так верно ее разгадал.

— Слабая. О нет, сильная, — тут же поправился он. — Но очень уставшая быть сильной. Я уверен, ты не раз и не два мечтала о том, чтобы жить просто, как все. Наверняка твои подруги, если они у тебя есть, уже давно повыходили замуж, у них уже по двое‑трое детей, и они счастливы одним тем, что готовят обед для любимого мужа и вместе смотрят телевизор. — Анна сразу же вспомнила Лилечку и Алексея. — А ты все ломаешь голову над тем, почему тебе этого мало, почему во всем обыкновенном ты счастья не видишь, ведь так? Она только головой кивнула.

— Ведь на самом деле ты можешь быть такой беззащитной, — ласково сказал Дэн. — Вот сейчас сидишь передо мной, такая нежная, такая растерянная и хрупкая, и никаких доспехов на тебе нет, и мне так хочется обнять тебя, прижать к своей груди, защитить.

— Так сделай это, — предложила Анна, успев подумать в то же время, что никогда, никакому другому человеку она не сказала бы этих слов. Только Дэну, только ему одному.

И там, в темной и мягкой глубине машины, которая везла их в неведомое, Дэн привлек Анну к себе и страстно поцеловал.

— Эта коллекция одежды, — произнес он внезапно осевшим голосом, — с самого начала была для тебя и про тебя. Ты была моей музой, понимаешь? Те яркие всплески на фоне темных тонов — это ведь вся твоя суть. Помнишь, как я неудачно процитировал «Лолиту»? Получилось по‑дурацки, не спорю. Но я ведь хотел только сказать, что понял, какая ты на самом деле, хотя ты и закрывалась от меня очень старательно. Ты была несчастлива, когда мы с тобой встретились. Не знаю, что тебя мучило, но ведь это и не важно, потому что мы теперь вместе, моя любимая, моя нежная, моя удивительная Анна. И я решил, что вместе с моей любовью я подарю тебе маленькое чудо. Вот тогда я и задумал эту коллекцию.

— Но почему же ты не сказал мне об этом с самого начала? — спросила она, вдруг отодвинувшись от Дэна. Ей сразу вспомнились бессонные ночи, которые она коротала одна, думая о нем. Может, ей показалось, что улыбка Дэна стала жестче? Впрочем, она быстро забыла об этом.