Колючка и богатырь

Парень нажал какую-то кнопку на пульте от кровати и вновь вернул руки к крохотным пальчикам. Федька улыбался абсолютно счастливой улыбкой, правда с капелькой грусти.

— А подробнее? — настояла Вика.

— До операции или после? — вздохнул Федор и все же не выдержал, отвел взгляд.

— И до и после, — настаивала Вика.

— Такс, момент «до», — еще раз вздохнул Федор, — Я п-п-проснулся, позавтракал, позвонила Аврора. В-в-выяснилась, что ты в пути где-то п-п-потерялась. Я поехал в ближайший супер-маркет. По камерам увидел т-т-тебя и узнал утырка того. Парни Захара уже п-п-пробили маячок на Эскаладе и тоже п-п-подтянулись.

— Лютовал? — перебила рассказ Вика.

— Черт? — спросил Федя, — Черт нет. Спокойный, как всегда.

— Ты? — уточнила Вика.

— Немного, — признался богатырь, и глаза отвел в сторону.

— Трупов много? — серьезно спросила Виктория Яковлевна.

— Один немного н-н-неживой утырок, — пожал плечом Федя, — остальных пронесло.

Вика молча рассматривала лицо Федьки, который старательно рассматривал ее пальцы в своих ладонях.

— А серьезно? — не унималась Виктория Яковлевна.

— Вик, я его ударил д-д-два раза, — вздохнул Федька, — Попал неудачно. Ребята Черта его з-з-запаковали, а когда после операции мы до него добрались, выяснилось, что он уже окочурился. Вроде как сердце п-п-подвело.

— Чешишь? — прищурилась Вика.

— Викуль, ну, ты что? — даже возмутился Федька, — Я в-в-вообще не вру н-н-никогда. Заключение судм-м-медэкспретов лично читал. В свидетельстве о смерти т-т-так и написано: ишемическая болезнь сердца.

— Ну, допустим, поверила, — хмыкнула Вика, — Дальше чего?

— Дальше… Дальше… — Федька потер лоб ладонью, — Дальше послеоперационный период. Все прошло удачно. Но ты никак не приходила в себя. Доктора посоветовали перетащить тебя в другую клинику. Вроде бы по нашему случаю здесь отличны спецы работают. И когда состояние устаканилось, мы приехали сюда.

— А «сюда» это где? — спросила Вика.

Федька ответить не успел. Дверь палаты распахнулась и на пороге появился высокий статный мужчина в белом халате, на голове этого самого мужчины торчком стояла челка, все волосы уложены, виски выбриты, на щеках легкая небритость. На запястье красовался широкий браслет цепью, на пальцах — кольца, а верхние пуговицы халата расстегнуты, обнажая миру накаченную грудь. Парень был высоким, отлично сложенным и с хорошим разворотом плеч. Нет, Вика, разумеется, не любовалась доктором. А смысл? Когда под рукой такой богатырь, как Федор. Просто врач обладал каким-то странным магнетизмом и привлекал к себе внимание.

— Вот с каждым разом все больше хочется ему проредить зубы, — пробормотал Федька, а Вика от смущения покраснела. Нет, понятно, что Федьке гламурный доктор не понравился, однако вот прям так, в лицо… Не порядок.

— Федь! — вздохнула Вика, и уже к врачу, — Вы извините. Он пошутил.

— Викуль, не старайся, — хмыкнул богатырь, — Он по-нашему не трындит.

Федька неохотно поднялся с пола, уступая место врачу. Правда, далеко не отошел, встал в метре от постели у окна, и, спрятав руки в карманы, внимательно следил за гламурным доктором.

— А на каком трындит? — удивилась Вика.

Врач уже подошел к ней вплотную. Вынул фонарик из кармана, принялся заглядывать ей в глаза. Вертеть ее голову в своих руках, что-то щупать, что-то нажимать.

— Ну, слышал от него «лямур-тужур» — стало быть французский, а вчера зарядил «Quadratisch. Praktisch. Gut.», — хмыкнул Федька, — т-т-теперь склоняюсь к мнению, что все-же немец. Переводчик где-то п-п-потерялся, придет — давай спросим.

— Переводчик? — переспросила Вика, наблюдая, как врач что-то записывает на листке, а потом приветливо ей улыбается.

— Папа француз, мама немец, — вдруг говорит доктор на ломанном русском, — Вы, фрау Лешински успокойте герра Лешински, он мне вчера обещал «забор проредить», «харю подправить» и подарить тельняшку.

— Мдааа, — изрек Федька, стоя у окна. А Виктория тихо хихикнула в ладошку.

— А вы передайте мужу, — вновь заговорил доктор, — что ваше тело меня интересует исключительно в медицинских целях. Я, как у вас говорят, гей.

— Правда? — хмыкнула Вика, а потом приподняв бровь, смерила врача уже не таким веселым взглядом, и произнесла лениво, немного растягивая гласные, — Тельняшку не обещаю. Но забор и харю организовать могу и я, так что, сильно извиняюсь, но передавать ему ничего не буду.

Доктор весело подмигнул пациентке и, кивнув своим записям, свинтил из палаты, бормоча под нос что-то о загадочной русской душе.

— Господи! — вздохнула Вика, — Как хорошо, что я так вовремя очнулась. Вот представь только, сплю себе, сплю, просыпаюсь, а ты мне «Здравствуй, Вика, и прощай! Я полюбил другого». Это ведь с ума сойти можно.

Федька криво усмехнулся, оценив шутку. И вернулся на свое излюбленное место рядом с постелью. Правда, сел на стул.

— И где мы? — Виктория поняла, что вновь хочет спать, организм отвык от прежнего ритма и настойчиво просился отдохнуть.

— В частной клинике Цюриха, — ответил Федька, поправляя одеяло, — Поспи. Я тебе все расскажу п-п-потом.