Колибри

– Нам всем хотелось бы, будем надеяться, что он в добром здравии и уже едет домой. Вдруг он встретил знакомого, они отправились выпить пивка, и вечеринка затянулась. Или что-нибудь подобное. Такое происходит довольно часто.

– Ну да, вы говорили уже.

Каарина произнесла это неожиданно холодно, так что Анну передернуло. Она решила подождать, что сообщат патрульные, и не посылать никого к Хельмерсон. По всей вероятности, все обстоит так, как Анна только что ей обрисовала.

Почему она сразу подумала, что опять произошло убийство? Почему она меньше всего верила своим словам?

Эско отправился в комнату отдыха, Анна пошла за ним.

Они пили кофе в полном молчании. У нее закрывались глаза, в голове шумело – опять получилось заснуть только под утро. Сколько раз ей приходилось являться на работу после нескольких часов сна? Сколько она еще так сможет? Анна смотрела на Эско, тот казался уставшим.

– Ты хорошо спал? – вдруг спросила Анна.

– Чего докопалась-то?

– Ничего. Извини, не хотела.

– Любительница извиняться.

– Извини и за это.

Зазвонил телефон.

Анна нажала на кнопку с зеленым изображением трубки, поднесла телефон к уху и начала слушать, не говоря ни слова. Потом она кивнула и закончила разговор.

– Да говори же, мать твою! Мужик нашелся?

– Нашелся.

– Твою мать, где?

– Там же, где и Рийкка. Изрешеченный. Уицилопочтли в кармане. Третья жертва.

– Гребаная жизнь!

На беговой дорожке Селькямяки что-то поменялось. Нет, оно не было связано с осенью, расписанной опавшими листьями землей или голыми ветвями и даже не с затянутыми тучами небом, с которого солнце уже не могло порадовать теплом.

Анна сразу заметила.

Все дело в жертве.

Предыдущие выглядели ужасно, но в сравнении с этой – более-менее прилично. Они хотя бы были просто застрелены, а здесь еще кое-что.

Тело лежало на животе. Анна приближалась, стараясь дышать ровно, хотя ей очень хотелось бежать отсюда со всех ног.

В мужчину выстрелили сзади, когда он уже лежал на земле. Это доказывает кровавая яма, возникшая от выстрела в упор в том месте, где должна быть голова. Жидкость и размозженные мягкие ткани впитались в опилки дорожки, практически отсутствуют кровавые брызги – картина в принципе еще терпимая, если бы повсюду не было бы крови, как если бы ее разлили из ведра. Тренировочный костюм в области спины в лохмотьях и залит кровью, и это не последствия выстрела.

После того как тело сфотографировали в той позе, в которой его обнаружили, тело перевернули на спину, и тогда стала ясна причина большого количества крови: область груди и живот мужчины имели множественные ранения, вероятно, нанесенные длинным лезвием. Вся средняя часть туловища была покрыта ранами, как будто Уицилопочтли желал вырвать внутренние органы своей жертвы. Поза, в которой находилось тело, и характер кровавых следов говорили о том, что сначала провели кровавый ритуал, а уже потом жертву казнили. Вдобавок тренировочные брюки носили следы попыток зажечь их, но, видимо, дождь погасил пламя.

Убийца не успокоился – наоборот.

Анне стало плохо.

«Ах ты прибрежный кустарник, мать твою так, ах ты молчаливый свидетель, не пора ли тебе начать говорить!» Анна оставила криминалистов и судмедэксперта продолжать работу и пошла по тропинке, изучая ее края. Листья уже осыпались, торчали лишь голые ветви ивняка, да стояли молчаливые сосны. Море дышало где-то вдали. Краснели брызги брусники. Анна попробовала на язык: какая вкусная, уже тронутая легким морозцем!

Через километр дорожка подошла близко к берегу, где шум волн раздавался вполне отчетливо. Анна начала смотреть на море. От ветра наворачивались слезы. Сюда бы стадо овец, чтобы они дочиста обглодали ивняк, и тогда море открылось бы, а вот и чайки бросают вызов холоду. Интересно, сколько они еще пробудут здесь на севере. Анна собрала горсть брусники, ощутила в ней сладость ночного мороза. А ведь не пришлось сходить в этом году по ягоды, хотя и собиралась. Повернувшись спиной к морю и ветру, она увидела в глубине леса небольшое возвышение, скрытое ивняком. Подобравшись ближе, Анна увидела, что возвышение образовалось из двух огромных валунов, полностью заросших мхами и прочей растительностью. Ощущая волнение, она пошла по кругу. С северной стороны мох оказался содранным, словно кто-то пытался взобраться на возвышение. Анна начала карабкаться и наверху обнаружила стену из ивняка – идеальная защита, когда тот покрыт листьями. Она уселась на мокрый мох, не обращая внимания на сырость, и тогда на уровне глаз обнаружила проем в ветвях, из которого открывался отличный вид на беговую дорожку, проходившую в нескольких сотнях метров ниже. Конечно, сейчас, когда листья осыпались, видно и без того, но ведь с листопада прошло совсем немного времени. А тут еще и некоторые ветки оказались аккуратно срезанными, а не обломанными, это видно любому неискушенному. По спине Анны прошла дрожь.