Колесо Судьбы

– Да. Меня отправила туда императрица. Под страхом казни мне запрещено покидать территорию школы гейш! – я отстранилась от Ватару, немого встревоженная блеском его глаз.

Тот принялся ходить из угла в угол, бормоча что-то себе под нос. Потом остановился.

– Эту проблему решим немного позже. Расскажи о себе! Я думал, ты умерла.

Я смущенно опустила глаза, мне не приходило в голову, что кто-то кроме Кейджи или моей матери может волноваться обо мне.

– Мне бы хотелось узнать, слышали ли вы что–нибудь о моей семье?

– К сожалению, нет, – покачал головой Ватару. – Но я узнаю! И насчет твоего… заключения…

– Это было не совсем заключение…

Мы долго разговаривали, я разливала чай и рассказывала о своей жизни. Наставник делился своими бедами и новостями.

Во дворце стало неспокойно кланы Хидэёси, Тоношено и Иэясу сошлись в битве за влияние на императора. Никогда еще в Ямато не было таких молодых правителей, как двадцатипятилетний Фудзивара Даичи. Потихоньку род Иэясу укрепляет свои позиции. Они уже подмяли под себя семейство Тоношено, женив руководителя расследовательного управления на своей дочери.

Назревает очередной конфликт с Чосон, подогреваемый новыми налогами.

У молодого императора просто нет времени на внутренние реформы, которые пытался внедрить Ватару. Школа еще развивалась, а вот идея больницы совсем зачахла. Богатые предпочитали лечиться дома, а бедные боялись идти к лекарям, считая, что с них сдерут кучу денег.

Покинула я дворец глубокой ночью, прячась под накидкой. Воодушевленная и полная надежд: Ватару решил издать мои книги. Я написала целый учебник математики и геометрии, состоящий из данных начальной и средней школы. Толковый словарь Ямато, добавив парочку заимствованных слов из прошлого.

Придя в свою маленькую уютную комнату, я с наслаждением растянулась на татами.

Мышцы приятно сводило от предвкушения. Грандиозные планы по улучшению и развитию мира снова роились в моей голове.

Неожиданно, на татами уселась Охару Хигасияма – древняя бабушка – пирожочек – хранительница библиотеки и моя негласная наставница. Лицо у нее было бледное, глаза выступали бездонными колодцами.

– Не верь ему, – прошептала Охару. – Он враг. Обманет тебя!

– Охару-сан, что с вами? – протянула к ней руку. Но женщина уже исчезла.

Утром я увидела белую ленту над входом в дом. Охару Хигасияма умерла от старости, сидя за книгой со стихами Кобаяси Иссы.

***

Пояснение:

Кобаяси Исса – японский поэт, мастер хайку. Знаменитое хокку «Улитка» дало название повести братьев Стругацких «Улитка на склоне».

Тихо, тихо ползи,

Улитка, по склону Фудзи

Вверх, до самых высот!

14. От любви до ненависти…

Во дворец меня больше не звали. Наставник приходил в Дом Распустившихся Лилий, где мы составляли планы развития поликлиники и школы. Перечитав мои труды, он удивился и долго хвалил меня. Даже обнял и поцеловал. Подростковые гормоны радостно завопили. Поцелуй был хорош. Если бы не ужасная борода, я бы назвала его прекрасным. Ватару проворно запустил руку мне в кимоно, но я быстро увернулась из объятий.

– Я еще не готова сделать тебя своим покровителем, – выдохнула, переводя дыхание.

– Я думал, у нас другие отношения, – разочарованно сказал Ватару, дышал он тяжело. А глаза пронзали меня насквозь. Его сильное тело влекло непреодолимо.

Но моё прошлое давало о себе знать, хотелось ухаживаний, подарков и внимания. А не постели после первого же поцелуя.

– Не торопись, – попросила я.

Удивительно, но больше решительных действий с его стороны не было.

Вот это был конфуз!

Мы стали просиживать вечерами в моей маленькой комнате, разрабатывая новые проекты и теории. Я объяснила Ватару принципы равенства полов и демократии. Он мне – принцип строительства сейсмически–устойчивых зданий.

После пары недель такого интеллектуального общения, я окончательно поняла, что новых знаков внимания мне не окажут. И я решила его соблазнить.

Я не была уверена в том, что Ватару любит меня. Да и единственная попытка на близость была до невозможности нелепой. Но кумир моего детства умел слушать и уважал меня. Детская влюбленность переросла в любовь. Мне хотелось, чтобы этот человек назвал меня своей женой и ввел в род Мононобе.

Засыпая, я чувствовала в нем родную душу. Открывая глаза, уже ждала встречи. Он был, как супермен на белом коне среди всего этого беспросветного невежества древней страны. Его ум и внимание к моим словам рождали ответную нежность в моей душе.

Сперва я показала, что наставник мне не безразличен. В один из вечеров, разбирая очередную теорему, я «случайно» столкнула свитки на пол. Собирая их, позволила наставнику увидеть голое запястье, край шеи и щиколотку.

– Ах, надеюсь, вы будете благосклонны к моим ошибкам, – с придыхание воскликнула я.

Мононобе Ватару остался равнодушен к инициативе, и руки не распускал.

Смотрела на него теперь только с придыханием и выражением всемирного восхищения. Наставник распрямлял спину и довольно щурился. Речи его становились тягучие, словно мёд.