Колдуны и герои

— Хороший вопрос, но ответ мне неизвестен, — сказал Ланс. — Мне раньше не доводилось находиться в эпицентре взрыва.

На лестнице позади них послышались шаги. Плачущий обернулся и увидел алхимика.

— Странные беседы, — констатировал Терпен. — Впрочем, каких еще бесед следует ожидать от людей, прилетевших сюда верхом на демоне?

— Рассуди наш спор, — сказал Ланс. — Есть ли смысл в жизни?

Алхимик пожал плечами.

— Есть путь, по которому надо пройти, — сказал он.

— Делай, что должен, и будь, что будет, — пробормотал Ланс.

— Примерно так.

— И твой путь не вызывает у тебя ни капли внутреннего протеста? — осведомился Ланс. — Балор приказал тебе стать одним из самых массовых убийц в истории вашего мира. Твое имя может быть внесено в скрижали рядом с именем Торина Безумного.

— Он убил больше, — сказал Терпен.

— Но зато у тебя наверняка будет почетное второе место, — сказал Ланс.

— Это война, — сказал Терпен. — Мне не слишком нравится, что мое изобретение послужит для убийства людей, но у меня есть шанс остановить армию, надвигающуюся на наши границы, и спасти тысячи жизней.

— Тысячи жизней северян, — уточнил Ланс. — Отняв жизни у тысяч южных варваров.

— Это война и не мы ее начали, — сказал Терпен. — И я не понимаю смысла этого разговора.

— Я тоже, — сказал Плачущий. — Джемаль ад-Саббах зло. Если раньше ты в этом не был уверен, то Рияд должен был развеять все твои сомнения. По крайней мере, мне так казалось.

— Ад-Саббах — зло, — согласился Ланс. — Но зло ли все те люди, которые идут за ним? Я не пытаюсь вас ни в чем переубедить, парни, но мне просто интересно ваше мнение. И раз уж мы все не спим этой ночью, то почему бы нам не поговорить об этом?

— Эти люди идут разорять северные земли. И мы видели, что они сделали со свободными городами.

— Они идут за ним, потому что он — власть, и они подчиняются его приказам, — сказал Ланс. — Как вы оба подчиняетесь приказам того же Балора, например. И если вдруг выяснится, что Балор злодей, станете ли злодеями вы?

Терпен нахмурился. Ему явно не нравилось, что главу Совета Ложи обозвал злодеем человек, убивающий чародеев и повелевающий демонами.

— Впрочем, этот вопрос не требует ответа, — сказал Ланс. — Тем более, что правильного ответа на него и не существует.

— Я скажу за себя, — заявил Терпен. — То, что делает Балор, правильно. Он — глава Совета Ложи и хранитель севера. Я выполню все то, что он приказал.

— Это будет стоить тебе жизни.

— Не самый плохой способ умереть, — сказал алхимик.

— Существуют и похуже, — согласился Ланс.

— А я вот не хочу умирать, — заявил Плачущий. — Если бы у меня был выбор, я предпочел бы этого не делать.

— Так уходи, — предложил Ланс. — Здесь есть вода, которой можно запастись, здесь есть припасы, на конюшне есть пара лошадей, и я думаю, что наш гостеприимный хозяин не станет возражать, если ты возьмешь одну из них.

— Не стану, — сказал Терпен.

— Мне не пересечь пустыню.

— Нам удалось, — Терпен скрестил руки на груди.

Плачущий покачал головой.

— Нет, серьезно, — сказал Ланс. — Не вижу ни одной причины, чтобы не попробовать. Для моего поединка с Львом Пустыни, если он таки состоится, ты не нужен, Терпен тоже может разнести Цитадель без твоей помощи. Что мешает тебе уйти?

— Это будет трусость, — сказал Плачущий.

— Иногда я совсем тебя не понимаю, — сказал Ланс.

— Мы вместе это начали, вместе и закончим.

— Глупо, — сказал Ланс. — На самом деле, я бы посоветовал уходить вам обоим. Я вполне могу закончить это и в одиночку. Опрокинуть склянку с жидкостью может любой.

— Я останусь, — сказал Терпен. — Это мое дело и мой долг.

— И я останусь, — сказал Плачущий. — Терпеть не могу пустыню.

— Люди, — вздохнул Ланс. — Пожалуй, самые странные существа их всех, которых я когда-либо встречал. А я встречал очень много странных существ.

— Ты и сам довольно странный, — сказал Плачущий.

— Да, — согласился Ланс. — Но человек ли?

Никогда раньше Ринальдо не было так плохо. Он очнулся в трюме несколько дней назад, и с тех пор его вселенная сузилась до размеров адской пульсирующей боли в том, что осталось от его левой руки. В обрубке, если называть вещи своими именами.

Тогда его разложили на палубе и один из воинов каганата отсек ему руку одним ударом своего кривого клинка. Чуть ниже локтя. Ринальдо не помнил, орал он или нет. Скорее всего, сразу потерял сознание.

И по зрелому размышлению он решил, что лучше бы ему было в сознание и не приходить.

Конечно, по сравнению с леди Катрин он еще может считать себя везунчиком, но долго ли продлится это его везение? Зачем он вообще сдался этому садисту и палачу с синим клеймом на лбу?

Ринальдо этого не представлял и ему было все равно. Он был слишком слаб, чтобы думать о будущем. Ему было слишком больно. Он был слишком мал, слишком изранен, слишком…

Все, чего ему хотелось, это пить, и иногда один из сердобольных матросов приносил ему кружку с водой. А может быть, это были разные матросы, Ринальдо не стал бы ручаться. Перед его глазами стоял кровавый туман, лица расплывались, и вряд ли бы он узнал родную мать, если бы она появилась сейчас в трюме «Индевора».