Колдунья из Даршивы

— Святой Белгарат, — с низким поклоном произнес стоявший на пороге человек. Это был глубокий старик с седыми волосами и худым, морщинистым лицом.

К тому же это был гролим.

Белгарат настороженно смотрел на него.

— Вы знаете меня? — осведомился он.

— Конечно. Я знаю всех вас. Могу я войти?

Белгарат молча шагнул в сторону, и старый гролим проковылял в комнату, опираясь на кривую палку.

— Госпожа Полгара, — пробормотал он, кланяясь ей. Потом повернулся к Гариону. — Ваше величество, могу я молить вас о прощении?

— Почему? — отозвался Гарион. — Вы не сделали мне ничего плохого.

— Сделал, ваше величество. Когда я услышал о том, что произошло в Городе Ночи, я возненавидел вас. Можете вы простить мне это?

— Тут нечего прощать. Ваши чувства были вполне естественны. В вашем сердце произошла перемена, не так ли?

— Его изменили, король Белгарион. Новый бог Ангарака будет добрее, чем Торак. Я живу лишь для того, чтобы служить ему, и молюсь о дне его пришествия.

— Садитесь, друг мой, — пригласил Белгарат. — Очевидно, вы перенесли какое-то сильное религиозное переживание?

Старый гролим опустился на стул с просветленной улыбкой на сморщенном лице.

— Мое сердце было тронуто, святой Белгарат, — просто сказал он. — Я посвятил всю жизнь служению Тораку в храме этой деревни. Я горько оплакивал его смерть. Но теперь я удалил его изображения со стен храма и украшаю алтарь цветами вместо крови жертв. Я горько сожалею о том, что держал нож во время обрядов жертвоприношения.

— И что же вас так изменило? — спросила Полгара.

— Голос, который говорил с моей душой, госпожа Полгара, и наполнил меня такой радостью, что мне казалось, будто весь мир купается в ярком свете.

— Что же сказал вам этот голос?

Старый жрец пошарил под черной мантией и извлек лист пергамента.

— Я в точности записал его слова, — ответил он, — ибо таковыми были данные мне указания. Человек может неправильно их понять или изменить в свою пользу. — Старик улыбнулся. — Впрочем, я записал это на благо другим, ибо эти слова запечатлелись в моем сердце надежнее, чем на бумаге. — Он начал читать надтреснутым голосом: — «В дни, которые последуют за встречей Дитя Света и Дитя Тьмы в Городе Ночи, великое отчаяние снизойдет на жрецов бога Тьмы, ибо он падет и более не появится среди своего народа. Но изгони печаль из своего сердца, ибо твое отчаяние всего лишь ночь, которую сменит восход солнца. Говорю тебе: Ангарак возродится с приходом истинного бога, которому предназначалось вести его к свету со времен зарождения жизни. Ибо бог Тьмы был рожден из ничего, в момент того события, которое разделило все сущее, и не ему было предназначено вести и защищать Ангарак. Во время последней встречи Дитя Тьмы и Дитя Света откроется истинный бог Ангарака, и ты обратишь на него свою любовь и преданность.

Путь, которым последует Ангарак, будет определен ВЫБОРОМ, и этот ВЫБОР останется навечно. Ибо внемли: двое появятся в Месте, которого больше нет, но лишь один будет избран. Дитя Света и Дитя Тьмы каждый несет свое бремя, которое приведет их к двоим, стоящим в ожидании ВЫБОРА. И если ВЫБОР падет на одну руку, то мир погрузится во тьму, но если он падет на другую, мир будет, купаться в свете, как и было предопределено в начале отсчета времени.

Посему надейся и относись к ближним своим с добротой и любовью, ибо это угодно истинному богу, который, будучи избранным, благословит тебя, и ноша твоя будет легка». — Старый гролим опустил пергамент и благоговейно склонил голову.

— Так говорил голос, наполнивший мое сердце радостью и изгнавший из него отчаяние.

— Мы благодарны вам за то, что вы поделились этим с нами, — сказал Белгарат. — Не откажетесь ли вы разделить с нами трапезу?

Гролим покачал головой.

— Я больше не ем мяса, — промолвил он. — Я не должен оскорблять моего бога. Я выбросил мой нож и больше не буду проливать кровь до конца дней. — Старик поднялся. — Теперь я покину вас. Я пришел, чтобы передать слова, которые говорил мне голос, и заверить вас, что, по крайней мере, один человек во всем Ангараке будет молиться за ваш успех.

— Мы благодарим вас, — искренне произнес Белгарат. Подойдя к двери, он раскрыл ее перед стариком.

— Любопытно, не так ли? — заметил Белдин, когда гролим удалился. — Впервые я услышал пророчество, в котором все говорится прямо.

— Ты хочешь сказать, что он действительно пророк? — спросил Шелк.

— Конечно. Это почти классический случай. У него есть все симптомы — экстаз, коренное изменение сущности и тому подобное.

— И все же тут что-то не так, — нахмурился Белгарат. — Я провел целые эпохи, читая пророчества, но то, что он говорил, не походит ни на одно из тех, с которыми мне приходилось сталкиваться. — Он посмотрел на Гариона. — Ты мог бы связаться со своим другом? Мне нужно потолковать с ним.

— Я могу попытаться, — ответил Гарион. — Он не всегда отвечает на вызов.

— Все-таки попробуй. Скажи ему, что это очень важно.

— Сделаю все, что смогу, дедушка.

Гарион сел и закрыл глаза.

— Ты здесь? — спросил он.

— Пожалуйста, не кричи, — отозвался недовольный голос. — Это терзает мой слух.