Колдунья-индиго

Глеб поднялся на второй этаж особняка и прошел через зал, застеленный огромным зеленым ковром. Это его наивные Услада-Уся и Руслана-Руся, отведав супермаркетовых деликатесов, принимали за газон. Очищенный безотказной Оксаной от последствий пищевых диверсий, он снова сиял первозданной псевдотравяной свежестью. Пустующие теперь комнаты Никиты примыкали к залу, и хотя Панов за время своей полицейской службы видел много смертей и трупов, тень погибшего молодого человека чудилась ему за закрытой дверью. Из апартаментов юной хозяйки, расположенных дальше по коридору, мимо Никитиных дверей и пробегали обычно Юлины собачки, любившие порезвиться на зеленом ковровом газоне. На этом пути их подстерегал, наподобие Соловья-разбойника, ныне покойный Никита с несанкционированным угощением, несовместимым с изнеженными диетическим питанием собачьими желудками. Сейчас бдительное тявканье Юлиных любимиц доносилось из ее спальни, пока Глеб выслушивал последние наставления медиков: разговаривать с пережившей тяжелое нервное потрясение девушкой следует недолго и очень деликатно, избегая неприятных тем, чтобы не расстроить и без того расстроенную психику больной. Панов пообещал, что будет строго следовать врачебным рекомендациям, и одним пальцем деликатно постучал в двери Юлиной спальни. Мелодичный голос девушки, разрешавшей войти ожидаемому гостю, и сварливое тявканье Услады и Русланы послужили ему ответом. Глеб открыл дверь, и перед его глазами предстала картина, достойная кисти самого изысканного художника-буквалиста. Стены Юлиной спальни, выдержанные в нежно-лазоревых тонах, изящно сочетались с дорогой антикварной мебелью под старину, сама недужная хозяйка возлежала на широкой ослепительно белой постели в белом же кружевном пеньюаре, до пояса прикрытая белейшим атласным одеялом. Волна золотистых волос обрамляла прекрасное лицо с огромными синими глазами и падала на округлые покатые плечи, такие же нежно-белые, как и открытые до плеч руки, уже без следа скалящихся тигров и злобных змеюк на предплечьях. Татуировки, пирсинги в носу и на губе вместе с ядовитой косметикой исчезли без следа. Как обстояло дело с украшением на пупке, для Глеба осталось тайной, покрытой пеньюаром. В целом картина была так очаровательна, что Панов не мог не воскликнуть, мысленно, конечно: «Ангел, настоящий ангел!» В таком виде придворные живописцы тринадцатого века, преимущественно французского происхождения, изображали неземной красоты аристократических пастушек, и для полноты пейзажа не хватало лишь овечек, которых здесь заменяли Услада, Руслана и Брут, делившие ложе со своей ангелоподобной хозяйкой. Причем собачки нежились у нее в ногах, а кот возлежал прямо на подушке, пушистым серым хвостом шевеля мягкие золотистые волосы Юлии. С умильной улыбкой Глеб приветствовал деву красоты, пожелал ей доброго вечера и выразил надежду, что теперь больная чувствует себя лучше.

— Гораздо лучше, — подтвердила Юлия и пригласила гостя присесть на мягкий пуфик вблизи ее кровати.

Разговор завязался несколько сумбурный, потому что и хозяйка, и гость немного смущались. Наладить ненатужное общение помогли эрзац-овечки. Глеб попросил разрешения погладить собачек и кота, и те отнеслись к его ласке с доверием, а Брут даже перебрался с Юлиной подушки к нему на колени и довольным мурлыканьем одобрял почесывание гостем его пушистой шейки.

— Даже Брут вас признал, а обычно он не доверяет мужчинам! — удивилась Юлия. — Животные прекрасно чувствуют, злой человек или добрый — их не обманешь! Злому они никогда не поверят, а с вами сразу подружились!

Чтобы не тревожить больную, Глеб не касался в разговоре трагического происшествия, но Юлия сама стала рассказывать об обстоятельствах гибели брата. Вначале их прогулка не была особенно приятной. Никита пытался несколько раз подстрелить ворон, но сестра своевременно толкала его под руку, и он в них не попадал. Никита на нее сердился, ругался и называл неприличными словами, но потом стал смеяться, и они помирились. У Юлии тоже улучшилось настроение, потому что все птицы остались живы и здоровы. Они доехали до озера, Никита захотел искупаться и снял одежду. Юля тоже собралась окунуться, но у нее не было с собой купальника и пришлось отойти за кусты. Ведь не очень прилично показываться в нижнем белье даже брату.