Колдунья-индиго

В первый же день он совершил подвиг, а когда молодой новобранец с победой вернулся из чиста поля во стан русских воинов, к нему сразу же подбежали други-однополчане, радостно восклицая: «С почином тебя! Это нужно отметить!» Как тут откажешься? С тех пор так и повелось. Утром Удал совершал подвиг, потом до вечера отмечал это событие с боевыми друзьями. Со следующего утра опять все по новой. Долго тянулась Ливонская война, долго воевал Удал, немало получил он наград и отличий за свое геройство и наконец заслужил самую высокую награду, о какой только может мечтать молодой воин, — ему предоставили краткосрочный отпуск на десять суток (без дороги) для поездки на малую родину. Прибыв в стольный град Москву, Удал первым делом бил челом своему покровителю — князю Зубатову-Щербатову.

— Хорошо, что ты приехал, — приветливо встретил его благодетель. — У меня к тебе как раз есть важное дело. Послушай…

— Нет-нет, все дела, важные или неважные, это потом. Сначала я должен отметить мой приезд! Други и подруги уже ждут меня в ночном клубе по интересам «Дубки»! — живо возразил князю Удал. И такая сила воли звучала в его словах, что Зубатов-Щербатов понял: спорить бесполезно, и уступил. — Ладно, иди, отмечай. Только чтобы завтра утром был у меня здесь, как штык!

Очнувшись утром следующего дня, Удал понял, что лежит под дубком и широко раскинутыми руками обнимает мать — сыру землю. Товарищи и подруги его вчерашних трудов попирали своими недвижимыми телами траву-мураву вблизи и поодаль. С Удалом же отдых разделяли сразу две красны девицы. Одна спала, уткнувшись носом в голенище его сапога, а увесистые ноги другой покоились на Удаловом затылке. Поднимаясь с земли, Удал вынужден был потревожить их покой, и одна из красных дев, не открывая глаз и не приходя в сознание, промычала: «О-о-ой», очевидно, хотела сказать «дорогой», а другая простонала: «Ы-ы-ый», видимо, выговаривала «милый», да у нее не все получилось. Но Удалу некогда было выяснять, какими ласковыми словами хотели попрощаться с ним красны девушки, ему нужно было спешить к князю Зубатову.

Благодетель первым делом протянул Удалу здоровенную редьку:

— Жуй! — а потом сразу приступил к делу. — Тебе, Удал, пора жениться!

— Так это следует отметить! — живо откликнулся Удал.

— Погоди. Я и невесту тебе уже нашел.

— Тогда тем более надо отметить!

— Рано отмечать! Ведь ты еще с невестой даже не знаком!

— Нет, не рано, а самое время! Я вчера в ночном клубе по интересам познакомился сразу с двумя красавицами. Очень эмансипированные девушки! Чем они не невесты?!

— Тебе нельзя жениться ни на какой красной девице из ночного клуба по интересам, потому что славную династию столбовых дворян Пановых должен продолжить твой сын, Удал, а не потомок Ухаря-купца или какого-нибудь другого проезжего молодца. А твоя невеста не ходит в ночные клубы по интересам, у нее другие интересы. Как приличествует благородной девице, она сиднем сидит в тереме высоком, примеряет наряды парчовые да бархатные, нанизывает на пальцы тонкие кольца золотые с жемчугами-брулиянтами, мажет щеки белые румянами благовонными да поджидает жениха достойного — прынца на белом коне… Только, боюсь, не то что прынца, а вообще никакого жениха она не дождется, и придется бедняжке куковать в старых девах, если только ты на ней жениться не отважишься!

— Хоть я и не совсем прынц и конь у меня не белый, — гордо подбоченился Удал, — но как сяду я на своего добра коня, как подъеду к терему высокому, как посватаю лебедь белую да как чума страшную… И ничуть не испугаюся, потому что и не на такие еще рожи басурманские в битвах-сражениях нагляделся!

— Нет, невеста твоя, княжна Долгоногая, вовсе не страшна, как чума бубонная, а совсем напротив — хороша, как лебедь белая, только жениться на ней опасней, чем подцепить болезнь эту смертельную! — успокоил Удала и одновременно честно его предостерег князь Зубатов-Щербатов. — Князья Долгоногие в опалу попали, и из всего их рода-племени уцелела одна княжна Елена, и то потому, что государь наш милостивый как-то про нее запамятовал. Вот женихи и обегают ее стороной, боясь сгинуть с ней за компанию. Да и вопрос с приданым вызывает у них большие сомнения. Но ты-то у нас герой и храбрец известный, «безумству смелых поем мы песню!». Ты на княжне жениться не испугаешься?

— Не испугаюсь! — гордо подтвердил Удал. — И по этому поводу не мешало бы…

— Молодец! — одобрил его князь. — И за приданым гнаться не станешь?

— И за приданым не погонюсь!

— И правильно сделаешь, потому что все равно и гнаться-то не за чем. Наш добрый государь все добро князей Долгоногих отписал на себя. Княжна Елена — «гола как сокол» не скажешь, лучше звучит «гола, как соколица». Но раз уж ты все-таки отважился на ней жениться, мы все совершим, как положено, по старинным народным обычаям: сначала смотрины, потом сватов засылаем, невесту выкупаем, а там честным пирком да за свадебку!

— И каждый раз можно отмечать! И поводы какие уважительные! — с энтузиазмом поддержал княжеский план Удал.