Колдун на завтрак

Я молча подкинул разряженный пистолет в руке, подумал и сунул воронёным стволом Шлёме меж зубов. Он механически захлопнул пасть.

— Вот и помолчи, — поддержал меня Моня, устало вздохнул, виновато поковырялся в носу, вытер коготь со всем наковыренным о рубаху друга и доступно пояснил: — Вчерась пополудни многие того зверя видели. По всем параметрам вроде как привидение серое. По улицам бегало, в тени держалось, кого испугало, кому зубы показывало, но в целом пристойно всё, без жертв. А на нас вдруг напало! Мы с напарничком у Вдовца сидели, на одну рюмочку разлакомились, да и ему нормальное общение тоже необходимо, всё ж один как сыч, тока пьяную речь и слышит… Выходим тихо-мирно, в лавочку к Павлуше направляемся, и вдруг оно из подворотни как сиганёт! Мы — в стороны! Оно между нами да лбом в стену кирпичную и… так и ушло…

— И чего страшного, привидения не кусаются вроде?

— Они и на своих не бросаются, — печально покачал головой упырь, опять сунул было коготь в нос, но, перехватив мой взгляд, тактично передумал. — Мы-то со Шлёмкой и не испугались поначалу. Но при лавке Павлушиной опять эта тварь ровно из-под земли выросла да как зарычит, как кинется! Мы, шустрые, и на сей раз увернуться сумели, а вот мяснику нашему здорово досталось. Вроде только вскользь энтот зверь его колену и задел, а распухла нога в считаные минуточки…

Я кивнул, снял папаху, повесил её на торчащую из Шлёминых зубов рукоять пистолета и крепко призадумался. Упыри, по чести говоря, ребята не робкого десятка: и на меня не раз в атаку лезли, и против Хозяйки голос подавали, и со скелетами французскими рубились отважно, то есть труса по любому поводу не празднуют! А если вспомню, как они с чумчарами беззаконными резались, так и тем более ясно: неспроста они от какого-то хвоста собачьего прячутся, у казаков защиты ищут, не всё там единоцветно мазано.

Получается, спасай плохих и считай это хорошим делом? Как говорит тот же Прохор: «Ежели голым задом в малиновое варенье сесть, так вроде оно вареньем и останется, да тока кто его с тебя ложкой есть захочет?» Вот именно, дураков и извращенцев мало, а нечисть от беззакония спасать только нам и остаётся…

— Потому мы к тебе и рванули, — продолжил Моня, видимо, мои мысли были слишком явно написаны у меня на лбу. — Думали, ты ж характерник, наипервейший на весь Дон!

— Не подлизывайся.

— Все так про тебя говорят! Нам-то чего… Мы с пониманием, что тебе за нас заступиться ни верой, ни службой, ни чисто по человеческим соображениям не положено. На то не в обиде. Вот тока… ежели он неспроста на нас напал? Да и Прохора твоего не случайно зацепило? Что, коли науськали эту зверюгу бесплотную по наши да ваши души…

— Откуда у вас душа-то, нехристи?! — в сердцах сплюнул я, раздражённый единственно Мониной несомненной правотой. А потом мне в голову стукнулась ещё одна нехорошая мысль, но самое паршивое, что упырь опять озвучил её первым.

— А если он после нас да тебя ещё и за Хозяйку возьмётся? От привидения, поди, замками да заборами не убережёшься…

Я скрипнул зубами и резко встал. Моня прав, от привидения вообще ничем не убережёшься, вон серебро сквозь него прошло и лишь отпугнуло. А напади эта погань ночью да исподтишка? Эдак и пистолетов с собой не натаскаешься, и серебра не напасёшься.

Катерина права, надо посоветоваться по этому вопросу с калачинским батюшкой. У священников самый большой опыт в борьбе с ирреальным, если уж даже он ничего не подскажет, тогда… Вот тогда и будем отчаиваться, а пока рано, Бог не выдаст, свинья не съест. Хотя насчёт свиньи не уверен, слыхал всякое…

— Я в церковь.

— А мы? — обречённо уточнил Моня.

— А вы тут сидите. Присмотрите за Прохором, он уснул вроде. Лошадей почистите. Поить, кормить не надо, сытые покуда. Если без меня Фёдор Наумыч зайдёт, это лекарь наш, высокий такой, на кочергу в пенсне похожий, то…

— Прятаться, что ль? — рискнул подать голос намолчавшийся Шлёма, честно возвращая мне обслюнявленный пистолет. — Дак можем и не успеть, коли без стука заявится.

— Ну… тогда… — Я бросился в дальний угол конюшни, вытащив ворох старого барахла — драные рубахи, дырявые сапоги и всё такое, во что не жалко переодеться для грязной работы. — Накиньте что поприличнее. Сойдёте за батраков. По-мужицки говорить сможете?

— Помалу размовляем, — перемигнулись оба. — Да только ты уж тоже шибко не задерживайся там. Мы бы и с тобой, только…

— Только кто вас хоть на полверсты к православному храму подпустит, — ровно подтвердил я. — Марш одеваться, и за дела. Прохора не тревожить и не будить! Он спросонья на руку горячий, а в таком состоянии так ещё и соображает туго… Пришибёт, а мне за вас отвечать!