Колдун и кристалл

– Тетя, это же краска… Разве ты этого не видишь? Мы с Кончеттой подкрашивали китайские фонарики, которые в день Жатвы украсят дворец мэра. А пятно на моей заднице – сперма Харта Торина… не Диаборна, а Торина. Он кончил на мне в сарае, где хранятся украшения и шутихи. Решил, что это место ничем не хуже любого другого. Залез на меня, подергал свой крантик, а потом засунул его в штаны и ушел счастливый. Что-то насвистывая себе под нос. – Она поморщилась. Сюзан уже давно не боялась Торина и теперь даже жалела его.

Глаза тети Корд по-прежнему дико сверкали. И впервые Сюзан задалась вопросом: а в своем ли уме ее тетушка?

– Правдоподобная история, – наконец прошептала Корделия. На лбу у нее выступили капельки пота, вены на висках ритмично пульсировали. И в эти дни от нее постоянно шел запах, принимала она ванну или нет. Неприятный, резкий запах. – Ты ее придумала вместе с ним, когда вы закончили ваши грязные игры?

Сюзан шагнула к тетке, схватила ее за костлявое запястье, прижала ладонь к пятну на колене. Корделия попыталась вырваться, но сила была на стороне Сюзан. А потом она подняла руку к лицу тетки и держала там, пока не убедилась, что Корделия унюхала запах краски на своей ладони.

– Чем пахнет твоя рука, тетя? Краской! Чем еще мы могли подкрашивать китайские фонарцки?

Корделия оставила попытки вырвать руку из пальцев Сюзан. И взгляд ее очистился.

– Ага, – с трудом выдавила она из себя. – Краска, – пауза. – На этот раз.

С той поры Сюзан, оборачиваясь, частенько замечала крадущуюся за ней тетку или ловила на себе подозрительный взгляд кого-то из ее знакомых. Даже на Спуске ее не оставляло ощущение того, что за ней наблюдают. Встрече на кладбище предшествовали две неудачные попытки. Оба раза встречу отменяла она, второй – в самый последний момент, заметив, что старший сын Брайана Хуки очень уж пристально смотрит на нее. Возможно, она перестраховалась, но внутренний голос звучал так настойчиво…

Ситуация осложнялась еще и тем, что ей безумно хотелось встретиться с Роландом, и не только для того, чтобы держать совет. Она ждала того мига, когда сможет увидеть его лицо. Сжать его руку в своих. Остальное, пусть и приятное, могло подождать, но ей не терпелось увидеть и коснуться его. Убедиться, что он существует наяву, а не в грезах, которыми одинокая испуганная девушка утешает себя.

В конце концов Мария помогла ей, да благословят боги эту маленькую служанку, которая, возможно, знала куда больше, чем предполагала Сюзан. Именно Мария пошла к Корделии с запиской, в которой говорилось, что Сюзан проведет ночь в гостевом крыле Дома-на-Набережной. Записку написала Олив Торин, и, несмотря на всю свою подозрительность, Корделия не смогла принять ее за фальшивку. Да и не была она фальшивкой. Ее по просьбе Сюзан действительно написала Олив Торин, не задав ни единого вопроса.

– Что случилось с моей племянницей? – только и спросила Корделия.

– Устала, сэй. И еще dolor de garganta.

– Болит горло? Накануне Ярмарки? Нелепо! Я в это не верю. Сюзан никогда не болела!

– Dolor de garganta, – бесстрастно повторила Мария, и больше Корделия от нее ничего не добилась. Мария сама понятия не имела о планах Сюзан. Последнюю это вполне устраивало.

Она ушла через балкон, спустившись по лианам винограда, которым заросло северное крыло дворца, выскользнула через ворота в стене, используемые для хозяйственных нужд. Там ее встретил Роланд, и после двух минут объятий и поцелуев, до которых нам нет никакого дела. Быстрый понес их к кладбищу, где уже ждали Катберт и Ален.

3

Сначала Сюзан посмотрела на флегматичного блондина с круглым лицом, которого звали не Ричард Стокуорт, а Ален Джонс. Потом на второго, который, она это чувствовала, сомневался в том, что она может помочь, и даже злился на нее, Катберта Оллгуда.

Они сидели бок о бок на поваленном могильном камне, их ноги прятались в тумане. Сюзан соскользнула со спины Быстрого и медленно направилась к ним. Они встали. Ален поклонился по обычаю Привходящего мира, выставив ногу вперед.

– Леди, долгих дней…

А закончил фразу второй, тощий и чернявый, с прекрасными черными глазами.

– …и приятных ночей. – Он повторил поклон Алена.

В паре они так напоминали шутов на празднике Ярмарки, что Сюзан рассмеялась. Просто не сдержала смех. Потом склонилась в глубоком реверансе, расправляя руками воображаемые юбки.

– И вам того же дважды, джентльмены.

Потом они просто смотрели друг на друга, трое молодых людей, не знающих, как продолжить общение. Роланд не собирался им помогать: сидел на Быстром, наблюдая за ними.

Сюзан шагнула к Алену и Катберту. Она уже не смеялась, в глазах застыла тревога.

– Надеюсь, вы не испытываете ненависти ко мне. Я бы поняла, если бы испытывали… я помешала вашим планам, вклинилась между вами… но я ничего не могла с собой поделать. – Она подняла руки, протянула их Алену и Катберту, ладонями вверх. – Я его люблю.

– У нас нет ненависти к тебе, – ответил Ален. – Не так ли, Берт?