Колдун

Нужды скрывать что-то или придумывать не было. Отпала она сама собой. Потому как на утро о происшествии чрезвычайном вся деревня уже знала. Кто-то парней полуголых, бегущих сломя голову, будто черти за ними гонятся, видел. Кто-то перезвон странный, с озера доносившийся, слышал. Да и снасти брошенные с рассветом, ребятня на берегу нашла. Не отвертишься. Василию с Матвеем оставалось лишь подтвердить случай странный да в подробностях описать его.

Люди сначала, конечно, удивились сильно, посомневались маленько, попытку даже сделали объяснение необъяснимому найти.

– А не перепили ли вы часом? С пьяных глаз, бывает, и черти мерещатся.

Но предположение данное отвергнуто было решительно. Мужчины молодые никогда в подобном ранее замечены не были. Худого про них никто не слышал. Совестливые, честные и порядочные. Таким не доверять, только грех на душу брать.

А раз приключение ночное в разряд истины перешло, стали припоминать, что еще странного последнее время в округе происходило. И припомнили, и порядочно. Кто в тине увяз, у кого рыба из-под носа ушла, змею огромную плывущую видели, да и совы раскричались по ночам… А потом и пошло, и поехало: курица нестись перестала, лошадь приболела, у кошки все котята черные родились, ну и прочее в таком же духе. И каким-то непостижимым образом все это воедино связывалось, в одну картину укладывалось.

– Не иначе, проклятье это, – единогласно решили односельчане. – По другому и быть не может.

*

Степану после ночи, с Ульяной проведенной, только хуже стало. Страсть его от близости с любимой пуще прежнего разгорелась. Не знал он раньше кожи нежной бархатной, губ сочных сладких, аромата пряного волос шелковых. А теперь узнал, вкусил плода запретного. Да голода не утолил, а лишь аппетит разбудил в себе неуемный. Будто дали конфету попробовать, оберточку развернули, кусочек махонький отщипнули и отняли, не позволив насладиться и насытиться. Да и надежды последней еще раз отведать лакомства невиданного лишили.