Колдун

– Волчий Пастырь! Бей его! – широко распахивая рот, завопил один из нападавших. Другой ткнул рогатиной туда, где только что был Егоша. Вот тогда-то и вспомнилось все, чему учил Нар. Отпрыгнув в сторону, болотник метнулся за спину неповоротливому мужику и, недолго думая, прикрылся им как щитом от уже замахнувшегося рогатиной другого лапотника. Тот не успел остановить удар, и окованные железом зубья с хрустом вошли в грудь даже не успевшего вскрикнуть мужика. Ткань его рубахи окрасилась бурыми пятнами. Егоша отбросил в сторону его обмякшее тело и, чуя, как беснуется в его теле дух Белой, прикрыл глаза. Но не совсем, и потому видел, как в неумолимом, смертельном объятии Белой беспомощно завертелся и, выпучивая глаза, силился что-то прохрипеть уцелевший враг.

Белая все сделала быстро и, разгулявшись на свободе, подчинилась Егоше неохотно. «Дай ей волю, так она тут всех сожрала бы», – подумал болотник, вбирая в себя груз страшного нежитя.

Пока он дрался, Стая уже закончила битву. Деловито топая, оборотни давили еще дымящиеся факелы, отряхивались и замазывали раны. Облизываясь, к Егоше подошла Рала и, покосившись на два трупа у его ног, похвалилась:

– Всего двое? А я четверых загрызла.

– Рала, они же люди, – укоризненно произнес Егоша. – Неужто совсем их не жалко?

– А чего жалеть? Они-то нас подпалили бы не жалея…

Егоша знал, что она права, и, честно говоря, сам не очень-то переживал из-за смерти тех двоих, что на него напали. Враг есть враг…

Оборотни не надолго задержались в том лесу – сгребли трупы в яму, закидали ветками и сразу ушли.

Им был нужен отдых… Опасаясь, что кровавые следы насторожат людей, по дороге Ратмир не позволял поживиться даже мелкой дичью. Так, впроголодь, Стая миновала Дубовники, затем спустилась по Мутной к Мойскому озеру и там натолкнулась на небольшое печище. Ратмир велел не нападать, но несколько особенно отчаянных и оголодавших оборотней втайне от вожака налетели на людей. Когда они вернулись, Ратмир, отобрав добычу, свернул шеи троим зачинщикам, но худшее уже случилось. Охота на Стаю разгорелась с новой силой.

В веренице схваток Егоша не считал, скольких врагов он убил, сколько шрамов рассекли его кожу и сколько его лесных побратимов, навсегда покинув этот мир, ушли на кромку. Бесконечные стычки, ловушки и засады выматывали и дух, и тело. Слабые и раненые оборотни умирали сами, сильных убивали люди. Егоша забыл о жалости и в борьбе с людским родом стал использовать все свое умение. Волхв научил его многому. Притворство, ложь, изворотливость – нынче все это пригодилось болотнику. Доверчивые сельчане впускали в полдень усталого и голодного путника, а в полночь с ужасом обнаруживали, что он-то и есть страшный Волчий Пастырь. Только было поздно – ворота уже отмыкались под его сильными руками, и лавина волков затопляла двор. Оставалось лишь, сидя за крепкими дверьми, глядеть, как безжалостные волчьи зубы рвут с таким трудом вскормленный скот.

К концу лета уже наученные горьким опытом оборотни нападали на людей, только будучи уверены в успехе.

В изок Ратмир приглядел на берегу Мутной небольшое, стоящее на отшибе селение. Оно обещало быть легкой добычей. И хоть скота там было немного, но на пару дней пищи хватило бы всей Стае.

С утра Егоша скинул с плеч волчью безрукавку, натянул рубаху, подвязал на ноги поршни и, вскинув на плечо тощую суму, отправился в село. Он уже наизусть знал, когда и как соврать, чтобы остаться до ночи, а там оставалось лишь впустить Стаю.

Как он и ожидал, ворота оказались закрыты. Перемахнуть через городьбу для него не составляло труда, но попробуй тогда объясни перепуганным лапотникам, как очутился внутри.

Посасывая травинку Егоша постучал. В створах приоткрылось маленькое окошечко, и испуганный молодой голос спросил:

– Чего надобно?

Прекрасно зная, что пытливые глаза стража не упустят ни одного его движения, Егоша склонился и скорчил жалобную гримасу:

– Крова и пищи прошу…

– А кто ты таков? – продолжал расспрашивать страж.

Егоше захотелось сунуть руку в окошечко и, ухватив дотошного воя за горло, навсегда заставить его замолчать, но он сдержался.

– Меня Онохом звать… Из словен.

Ворота заскрипели. Не глядя на открывшего их парня, Егоша вошел, быстрыми глазами обежал двор. Две бабы в измазанных серниках копошились возле, кур. Худая девка в берестяном кокошнике, поставив ведро с пойлом, удивленно воззрилась на Егошу, а два хлипких мужичка, скорее всего холопы, равнодушно продолжали чинить старую борону. Егоша хмыкнул. Ратмир не ошибся – эти и драться-то не полезут, отдадут скотину без боя.

Он приветливо поклонился на все стороны:

– Доброй вам доли, хозяева.

– А я тебе того же не пожелаю, – раздался за его спиной смутно знакомый голос. Уже чуя опасность, Егоша неспешно обернулся. Сузив скорбные, глубоко запавшие глаза на него глядел Потам. Могучие плечи бывшего Ярополкова воина обтягивала простая рубаха, с потемневшего от солнца лица свисала всклокоченная борода. Постарел, поблек старый вояка…