Колчак

Миноносцы второго отряда собирались филиалом Невского завода в Порт-Артуре из запасных частей, поступавших из России. Некоторые из них достраивались уже во время войны, когда требования приёмной комиссии заметно снизились. Эти миноносцы часто выходили из строя и не развивали той скорости, которая была обусловлена контрактом. На одной заправке угля такой миноносец мог преодолеть не более ста миль.[244] Не случайно оба миноносца, погибшие при Макарове, «Стерегущий» и «Страшный», принадлежали ко второму отряду. Все ответственные и опасные задания (например, проскочить с донесением в китайский порт Чифу, когда город уже обложили) поручались миноносцам первого отряда. Второй отряд больше был занят на повседневной рутинной работе: ночное дежурство у входа в гавань, охрана тралящих судов. А потом их самих стали впрягать в эту работу несмотря на то, что длительный малый ход был вреден для их машин.

«По общему мнению, все миноносцы в течение осады Артура несли каторжную, мало вознаграждённую потом службу, – писал М. Бубнов, некоторое время командовавший вторым отрядом. – Котлы требовали частой чистки, а миноносцы почти всё время были под парами». Разводить пары приходилось несколько раз в день, порой по ничтожному поводу, потому что миноносцы были у командования на постоянных побегушках.[245]

С. Н. Тимирёв, смотревший на миноносную службу как бы со стороны, вскоре после войны вспоминал: «Служба миноносцев была чрезвычайно тяжела, в то же время почти безрезультатна (в смысле громких успехов), чему главной причиной был очень странный взгляд на боевую службу миноносцев высшего морского начальства в Артуре…; отдельные самостоятельные экскурсии одного или двух миноносцев, предпринимаемые по личной инициативе командиров и с определённой целью, не встречали никакого сочувствия со стороны адмиралов и часто вовсе отменялись (на основании, что они слишком рискованны). Все миноносные экспедиции совершались обыкновенно по заранее составленному свыше плану (обыкновенно очень неясному, часто невыполнимому), дальние экспедиции совершались почти всегда поотрядно. В результате такие ночные авантюры (всем отрядом) обыкновенно кончались тем, что все миноносцы за ночь теряли друг друга и возвращались, ничего не сделав – это в лучшем случае; а чаще теряли вовсе кого-либо из товарищей, уклонившихся слишком в сторону неприятеля или отставших… Дневные отрядные экспедиции обыкновенно кончались нелепыми артиллерийскими баталиями с неприятельскими миноносцами на дальних дистанциях (одинаково безвредными для обеих сторон). Посылки же миноносцев с отдельными поручениями были вовсе наперечёт… В Артуре на миноносцы смотрели, как на разведчики, посылочные суда. Настоящее же назначение – неожиданные минные атаки – почти вовсе игнорировались. Всё это тем более было жаль, что подбор командиров, по общему мнению, был превосходный, особенно выделялись лейтенанты Максимов, Лепко, Колчак, Плен…» В этом списке, как видим, Тимирёв поставил Колчака на третье место. Далее он упоминал, в частности, А. А. Хоменко и А. И. Непенина, о которых ещё будет идти речь в настоящем повествовании.[246]

Назначение во второй отряд на «Сердитый», надо думать, было для Колчака ещё одним большим разочарованием. Д. В. Ненюков, лейтенант с «Цесаревича», вспоминал, что он несколько раз видел Колчака в Порт-Артуре – и всегда в мрачном настроении. «Тем не менее, – добавлял Ненюков, – Колчак прекрасно командовал миноносцем и оказал большую пользу делу защиты Порт-Артура».[247]

С 21 по 30 апреля ежедневно миноносцы второго отряда тралили внешний рейд. «Сердитый» обычно ходил в паре со «Скорым», которым командовал Хоменко. Вдвоём они дежурили и в проходе в ночь с 26 на 27 апреля.[248] А 1 мая им довелось, наконец, участвовать в серьёзном и опасном деле, о чём речь пойдёт немного позднее.

Вскоре после начала войны наместник отдал приказ о выезде из Порт-Артура семейств обывателей и жён офицеров, кроме тех, которые обязуются помогать раненым. Многие тогда уехали, но многие и остались. Некоторые – по бедности, другие – по легкомыслию. Чуть ли не все кафешантанные певички записались в сестры милосердия, продолжая заниматься своим ремеслом. Третьи делали вид, что приказ наместника их не касается. Так, например, Стессель не смог расстаться со своей супругой, а вслед за ним – и некоторые старшие офицеры.

После японского десанта у Бидзыво многие поняли, что дело принимает серьёзный оборот, и засобирались в путь. Но не все успели уехать. На полотне железной дороги начались диверсии. 25 апреля в Порт-Артур чудом проскочил последний состав со снарядами, а 29-го вышедший из Дальнего поезд вернулся обратно: полотно было разрушено на большом протяжении. Вскоре прервалось и телеграфное сообщение. Началась осада – сначала «укреплённого района», который, по сути, не был укреплён, а затем города. Гарнизон осаждённой крепости составлял 41 600 человек, не считая моряков эскадры.[249]