Кокос

Будто я стою по пояс ледяной воде, – подумал Радислав прежде чем потерял сознание.

Очнулся он от запаха бензина.

Он лежал на спине в грязной жиже рядом с прокопченным мусорным баком.

Свиноподобный поливал Радислава бензином из канистры. Эта была канистра из багажника «Хундайки». Руки Радиславу связали, рот заткнули пропитанными его кровью тряпкой.

Ну вот, – пришла неожиданно спокойная мысль. – Кажется меня решили не только прирезать, но ещё и сжечь. Поездочка зашла совсем не туда. Радислав чихнул от едких паров бензина.

Из его живота на грязный снег брызнуло кровью.

Пока он был в отключке Свин поработал над ним ножом.

– Как в анекдоте про девочку в песочнице. Да, чувак? – дружелюбно хохотнул Свин. Он копошился рядом, что-то делая в темноте. – Ну, ни хера себе чихнула, да? Ой, мужик, если ты думаешь, что я кайф ловлю от того, что мне приходится с тобой делать, ты ошибаешься. Но ты скоро отмучаешься. Я тебе обещаю, не буду затягивать. Ты главное не сопротивляйся.

Радислав ощутил странное чувство. Он лежал на вонючей помойке со вспоротым животом. С кляпом во рту из набухших его кровью тряпок.

И он не хотел умирать! Он хотел, чтобы его тридцати пятилетнее тело жило.

Он – Радислав жил.

Ты не будешь терять сознание, – сказал он себе. – Ты не будешь умирать. Ты, Радислав, будешь жить. Нельзя чтобы вот так за помойкой закончилась твоя жизнь.

Радислав зарычал.

Свин заинтересованно уставился на него. И снова дружелюбно хохотнул.

– Ого. Рык маленького Симбы? Может быть ты даже нормальный мужик, кстати? Просто тебе не повезло сегодня. Ну, не фартовый ты. Сегодня твоя жизнь завершается. Ну, уж извини, чувак, вот так.

– Ты – свин, – прохрипел Радислав через кровяной кляп.

Свин обнажил зубы над верхней губой. Некоторое время он так смотрел и медленно произнёс

– Ну, так получается, что это твоё последнее слово на нашей бренной земле.

– Что ты возишься? – долетел голос Буйвола.

Радислав скосил глаза и увидел силуэт «Хундайки» с распахнутыми дверями. Буйвол активно шарил по машине, судя по звукам. Он нырнул внутрь. Тишина. И вдруг

– Эй, кончай этого терпилу и подходи за орешками. Мужик себе перекус хотел устроить. Ого, а него тут кокос.

– Кокос? – заржал Свин. – Да, чувак. Как в рекламе «Баунти». Устроил ты себе сегодня «райское наслаждение». Эх, невезучий ты, не фартовый.

– А я бы кокос сейчас пожрал, – засмеялся вдалеке Буйвол и вдруг его голос стал серьёзным и злым. – Мы такие с тобой, дружище, старые, что помним эту гребаную рекламу «Баунти».

Тело Радислава задрожало. Влажная болезненно сырая слякоть помойки и ледяной камень плиты под ним словно бы проникали внутрь него, заражая холодом.

Он устал смотреть на Буйвола возле «Хундайки и уставился на свой многострадальный живот. Порезанная куртка торчала грыжей. Сверху надулся и подрагивал прозрачный кровавый пузырь. Шел пар и таяли, соприкасаясь, снежинки.

– Орать ты уже не будешь. Да, здесь и никого нет, – ласково сказал Свин и выдернул тряпку изо рта Радислава.

– Сука ты, свин, – выдохнул Радислав.

Свин покачал головой, будто говорил «Ну, вот что с ним делать?

И вдарил Радиславу ботинком в голову. Будто прибил подошвой таракана на его лбу.

Из живота снова плеснула кровь.

Нож в руке Свина блеснул рядом с расширенными глазами Радислава. Металл кольнул под мочкой уха. Свин прищурился, напрягся, готовясь резать горло и немного отстранился вправо.

Не хочет, чтобы моя кровь из горла брызнула ему на одежду, – понял Радислав. Спокойно поразмышлял, стоит ли ему заорать напоследок и решил, что нет, никакого смысла. Просто острый нож Свина лишит его жизни на пару секунд раньше.

Если бы только ты не вырубился в тот момент, когда Буйвол въехал тебе в челюсть, если бы ты только был покрепче! Эх. Нужно было тренироваться. Бегать, прыгать, ходить на рукопашку. Купить и носить с собой оружие. Травмат или газовый пистолет.

А ты чем увлекался последнее время? Овощами, фруктами и комнатными цветками?

Внутренний голос принялся сетовал и проклинал Радислава.

Морально бичевал сам себя.

И это ещё больше злило его.

Заткнись, ну, хотя бы сейчас завали хлебало, – пытался он противостоять внутреннему критику. И всё было без толку. Внутренний критик едко твердил в вспыхивающей всполохами боли голове: А, знаешь, Радислав? Ведь хуже всего твоё имя.

Ладно бы ты был обычным Серегой или Васьком. Так легко подохнуть на помойке в тридцать пять лет, если ты обычный Серега или Васёк.

Но ТЫ ЖЕ РАДИСЛАВ!

Это не просто имя. Это прямо королевский сан.

Твоему сынишке двенадцать лет и он всё ещё верит в тебя как в Санта Клауса. Верит, что его папа с таким звучным именем однажды добьется ОГРОМНОГО УСПЕХА в жизни. Ведь у его папы ТАКОЕ имя.

РАДИСЛАВ!

Тебе тридцать пять лет. И ты умираешь гребаным маркетологом, получавшим копеечную зарплату в подыхающем розничном магазине.

Знаешь, Радислав, почему эти два урода тебя порезали и сейчас прикончат как свинью?