Коко

Злодейство и смерть окутывали слона, злодейство и смерть царили в атмосфере, сквозь которую он шагал, наполняли воздух, который он втягивал в легкие длинным серым хоботом. И Коко твердо знал одно: хоть ты шагаешь по городу, ни одно твое движение не ускользает от пристального взгляда джунглей: они следят за тобой. Нет никаких джунглей, кроме джунглей, и они растут прямо под плитами тротуаров, за окнами, по ту сторону дверей. И птицы кричат посреди улиц в потоках транспорта.

Если бы он мог подняться к пожилой леди на Вест-Энд-авеню, она бы нарядила его в элегантные одежды и укротила, приручила его, сняв груз с его сердца. Но привратник Пилофейдж прогнал его, а свирепые звери зарычали и оскалили клыки, и на сердце не стало легче.

Дверь открылась, и…

Дверь открылась, и в комнату скользнул Мясник Кровь. Следом за ним явился демон Несчастье, а с демоном пришла жесткошерстая летучая мышь Страх.

Коко сидел один в своей комнатушке, своей клетке, своем яйце, своей пещере. Горел свет, и яйцо-клетка-пещера вбирала в себя весь свет и отражала его, отбрасывая от стены к стене, не позволяя укрыться никому, потому что Коко нуждался в каждом лучике света. С пола комнаты взметнулось пламя, но жар его ничуть не опалил Коко. Мертвые дети толпой окружили его, крича и плача, и со стен тоже кричали дети, широко разевая рты и прижимая руки к бокам. Дети выдыхали смердящее дыхание львов, ибо они жили в пещере, как жил в пещере он – от конца к началу.

Дверь открылась, и…

Порыв ветра взметнул языки пламени еще выше.

«Пощади!» – вскричал ребенок на языке летучей мыши.

Генерал Пилофейдж позировал для собственного портрета художнику Жюстину. Генерал выглядел величественно и достойно – он стоял, держа под мышкой шляпу с плюмажем. Лейтенант стоял в темной пещере и выглядел не слишком достойно и совсем не величественно, держа перед собой доску для серфинга. Свою лопату. И девушка из переулка за Фат-Понг-роуд посмотрела на него и поняла.

Хочешь знать, что есть тьма?

Задница дьявола – вот что такое тьма. Коко вошел в пещеру – в задницу дьявола – и встретил там лейтенанта Биверса, держащего перед собой доску для серфинга, его лопату, его оружие, и его трогали, его ощупывали, его ласкали орально, в него стреляли – он сам стрелял. Хочешь попробовать? Лейтенант с торчащим членом и горящими глазами. И тогда дьявол заткнул нос, и закрыл глаза, и заткнул пальцами уши, и с громовым раскатом пришла вечность – тотчас и всецело, от конца к началу. Из Никарагуа приползла женщина, родила и умерла в черной вулканической туче, нагая и облепленная замерзшей грязью.

При мысли о Гарри Биверсе дети задрожали и сжали друг дружку в объятиях, а исходившее от них зловоние вдруг сделалось вдвое сильнее.

Добрый день, джентльмены, и добро пожаловать в задницу дьявола. В настоящее время нет ни времени, ни даты, ни года. Сейчас вы отправитесь в галерею под аркой Бауэри, где снова встретитесь со слоном.

4

И когда Бабар улегся спать, заснуть ему не удалось. Раздор и несчастье пришли в Селестевилль. За окном Бабара без умолку трепались демоны. Когда генерал Пилофейдж раскрыл свой огромный рот, оттуда посыпались змеи и летучие мыши.

Мы обратили каждого на его собственный путь, каждого на его собственный путь.

Тапитор, Капулосс, Барбаколь. Подулар. Жюстин. Дуламор. Путифур. Крепыш Хатчибомбитар, которого больше всего любил потрясенный ребенок внутри Короля Бабара, в красной рубашке и клетчатой кепке, с мощными плечами и широкой спиной – человек, не имевший никаких амбиций, кроме поддержания чистоты на улицах, человек добрый, честный, человек, который выметал и выметал грязь и скверну.

5

На пороге ночи он услышал за окном хлопанье крыльев – не птиц, как показалось сначала, а страшных таинственных тварей, вдвое крупнее летучих мышей. Эти темные создания явились из недр земли за ним и долго метались за окном, прежде чем улететь и вернуться в лоно земли. Никто другой не видел и не слышал их, ибо никто не способен на это. Гарри и сам никогда их не видел. Его кровать в маленьком алькове рядом с ванной располагалась так, что окно не попадало в поле зрения. Гарри долго лежал в темноте, прислушиваясь к настойчивому шуму пернатых крыльев. В конце концов тот стал стихать. Одна за другой твари улетели обратно в свою нору в земле, где сбились в кучу, клекоча и кусаясь. Осоловело слизывая капли крови с тел друг друга. Лежа в темноте, Гарри прислушивался, отмечая, как их число сократилось до двух или трех, продолжавших отчаянно биться о стекло. В конце концов улетели и эти. До утра оставалось лишь несколько часов.

Ему все же удалось проспать час или два, а когда он проснулся, то столкнулся со старой проблемой реальности страшных тварей: в обнадеживающем свете утра было так легко отмахнуться от них как воображаемых. Когда по ночам они прилетали к нему в течение четырех или пяти ночей после того, как он повесил на гвоздь форму, эти твари казались реальными. И он знал, что увидел бы их, если бы осмелился посмотреть.