Коготь Хоруса

Он сравнялся с демоном по росту, вскочив на длинный стол триклиния, и отводил удары Оборванного Рыцаря мечами, которые держал в обеих руках. Он не просто размывался в движении, а стал чем-то текучим и призрачным. Оба клинка двигались в абсолютной гармонии друг с другом — он парировал, уклонялся, блокировал и наносил ответные удары мечами с математической, безупречной точностью.

Благодаря лицевому щитку Телемахона этот бой, превзойдя границы чудесного, начал отдавать безумием. Прекрасный серебристый лик, совершенное лицо юноши, выглядел абсолютно спокойным. Безмятежным. Возможно, даже скучающим.

Парными мечами непросто сражаться, и еще сложнее делать это хорошо. Многие бойцы лгут сами себе, полагая, будто в этом есть реальное преимущество перед клинком с пистолетом, мечом со щитом или же более мощным и длинным одиночным клинком. К использованию парного оружия обычно прибегают те, кто больше наслаждается рисовкой, чем мастерством, и любит элемент устрашения. Даже в легионах мало кто владеет этим искусством мастерски, и когда видишь воина с двумя клинками — это почти всегда первый признак чрезмерно уверенного в себе глупца.

Но Телемахон превратил рисовку в искусство, которое идеально сочеталось с его невероятным умением. Он поднимал клинки навстречу сокрушающим ударам, и отступал там, где любой другой был бы уже мертв. У Оборванного Рыцаря было преимущество в силе, длине рук и меча, росте, и единственное, что этому мог противопоставить мечник, — полностью вкладываться в каждый отклоняющий удар. Несколько секунд, от которых замирало дыхание, я наблюдал, как Телемахон отступает с диким, яростным изяществом, а клинки искрят, парируя выпады демона. Он не просто блокировал — от такого его мечи уже наверняка бы сломались. Он принимал каждый надвигающийся удар в точности под нужным углом, который позволял отвести основную силу инерции в сторону, а не принимать на себя.

— Умри! — исходя слюной, рычал ему Оборванный Рыцарь.

Плоть демона выгорала от разочарования, обращаясь в дым, — ведь он уже убил или искалечил всех воинов в комнате, кроме этого, продолжающего упорствовать.

— Умри… Умри…

В тот же миг наушники моего шлема затрещали, настраиваясь на входящий сигнал.

— Я тебя недооценил, Хайон, — выдохнул в вокс Телемахон.

Несмотря на изнеможение, ему все еще удавалось поддерживать иллюзию веселья.

Невероятно, вопреки здравому смыслу, Телемахон держался против одного из самых могучих демонов, бывших у меня в подчинении. Пусть даже существо было ранено, но стойкость мечника все равно ошеломляла.

А затем он атаковал. Он отбил клинок демона вбок на достаточное для удара время. Золотистые мечи Телемахона резанули сверху вниз. В ответ на него фонтаном хлынули раскаленные внутренности, и, кажется, я услышал его крик боли. Даже если и так, я не стал бы думать о нем хуже, но позвольте мне быть откровенным: хуже уже просто некуда.

Демон зашатался. В его теле появился зияющий разрыв. Из ширящихся ран в ужасе таращились человеческие глаза. В кровоточащих разрезах показались человеческие пальцы, зубы и языки, рвущиеся на свободу.

Телемахон был повержен. Он скатился со стола на пол. Я увидел, как он цепляется за свой растворяющийся доспех, отрывая шипящие куски, — а затем мне заслонил обзор демон.

— Хайон, — выдохнул он мое имя, не обращая внимания на беззащитного мечника и оборачиваясь ко мне. — Хватит.

Леор распознал угрозу раньше меня. Возможно, в тот миг дало о себе знать некое родство между ним и кошмарным существом: ведь они оба были неразрывно связаны с богом Войны.

Или же, быть может, это высокомерие убедило меня в том, что твари не в силах так легко избавиться от моего контроля. Как бы то ни было, Оборванный Рыцарь отвернулся от Телемахона. Он не стал добивать противника, решив вместо этого добыть мою жизнь в качестве следующей трапезы.

— Я освобожусь! — прорычал он. — Мой клинок положит конец этому договору.

— Стой… — предостерег я. — Демон, ты остановишься.

Но мои слова не дали результата. Они были лишь пустой тратой воздуха. Мне следовало это предвидеть. Я это предвидел. Именно из-за ненадежной, бунтарской натуры существа мне так не хотелось выпускать его.

Тяжелый болтер Леора начал стрелять без моего приказа. Оружие задергалось в руках воина, молотя потоком разрывных болтов по лодыжкам демона. Полетели толстые нити ихора, въедавшиеся при падении в палубу. Леор стрелял, чтобы обездвижить тварь. Он принял сгорбленную стойку, характерную для тех, кто десятилетиями был в легионе оператором пушки.

Леор стрелял понизу, а Гира метнулась вверх. Совершив прыжок, который посрамил бы Раптора, моя волчица приземлилась на спину Оборванного Рыцаря и резко сомкнула челюсти сбоку у него на шее. Бронзовые звенья кольчуги брызгами разлетались под когтями. С клыков Гиры, погруженных в шею демона, хлынул шипящий поток медной крови и раскаленной рекой потек по лапе твари.