Коготь Химеры

Док постоянно ловил себя на мысли, что невольно сравнивает людей с обитателями Зоны. «Вот этот, жирный и тупой, типичный псевдогигант. Ха, а вот и кровосос с красной рожей и вислыми, словно щупальца, усами. А у этого шнобель, словно труба противогаза у снорка. Опа! Вот и «Монолит» пожаловал».

Док проводил взглядом двух дюжих сержантов линейной милиции в черных формах, закрытых шлемах, с дубинками за поясом.

«А на хрен им шлемы? – мысленно вопросил Док. – Или все здесь так плохо? И вообще, на фига я сюда пожаловал? Мне что, в Зоне не хватало подобных уродов? Тоже мне, спаситель Мира».

Спаситель, не спаситель, а для начала следовало слить баксы. Народ ждал утреннюю электричку на Киев. Следующая уходила только в полдень. Ура! Обменный пункт на вокзале, конечно, был, причем не один, а целых три. И работали все круглосуточно.

Док, не без душевного трепета, сунул в узкое окошечко хрусткую новенькую сотку от Крысятника. А вдруг фальшивая? Или документы затребуют. С документами, положим, у него все в порядке, но черт его знает, какие у них тут сейчас порядки и обычаи. Все же главное, чтобы Крысятник не кинул его с долларами.

Прошло, прокатило, удалось… Кассир повертел сотку в руках, глянул ее на свет и сунул в какой-то аппарат. Потом молча отсчитал Доку десяток купюр. Каждая достоинством в сто гривен. Док сграбастал их со вздохом облегчения и быстро отвалил от обменного пункта.

Теперь в кассу – за билетом.

– А денег мельче у вас нет? – сердито буркнул кассир-билетер.

– Нет, извините. – Док виновато пожал плечами. – Только такие…

Кассир еще что-то прошипел себе под нос, но все-таки выдал Доку билет и отслюнявил сдачу мелкими купюрами.

Что ни говори, а пока Док чувствовал себя не в своей тарелке. Далеко не в своей.

«Тут бы ПДА подключить, может, Юрась что и присоветовал бы», – с сожалением отметил он и поплелся на перрон. «Стоп! – Док тормознул перед газетным киоском. – Не мешало бы просветиться».

– А какие у вас есть центральные газеты?

– Та уси, а яку вам потрибно?

– Та уси и потрибни, – моментально перешел языковой барьер Док, изумившись в очередной раз провинциальному сервису.

– Так шо давать?

– Я ж сказав, уси и давать.

Он сгреб с прилавка солидную пачку газет, скрутил их в толстую трубку и сунул в рюкзачок за спиной.

– Ще е журнал «Светская жизнь» про… эти… тусовки. Тики вин дорогый.

– Давайте и журнал про светские тусовки.

Вагон электрички ничем особо новым Дока не поразил. Разве что деревянные скамьи заменили на пластиковые. Мягче от этого они не стали. Он занял место у окна, огляделся. Казалось, что народ с вокзала набьется в электричку под завязку. Но так только казалось. Люди рассосались по всему поезду, и вагон заполнился только наполовину. Места рядом с ним и напротив были не заняты.

«Вот и отлично, – обрадовался Док, – поеду в гордом одиночестве».

И только он успокоился, как напротив у окна присела… присела она.

Док скользнул по незнакомке опытным взглядом бретера и обмер. Идеал, его идеал!

Среднего роста, плотненькая, упитанная. Что называется, крепко сбитая. Но толстушкой не назовешь – язык не повернется. Миловидное круглое лицо с аккуратным носиком. А на голове настоящая корона из золотистых волос, собранная заколкой в большой пышный узел. Маленькие розовые ушки. Глаза – громадные, голубые, чуть навыкате. Губы – по-детски пухлые, немного, совсем немного, капризные. Открытые, чистые плечи. А грудь… Боже, какая грудь! Пышная, высокая, полуобнаженная. И это при тонкой талии, но широких бедрах. Просто Индия какая-то. Икры массивные, но ахиллово сухожилие выражено четко, натянуто струной – значит, женщине никогда не грозит полнота. Стройность икр подчеркивал высокий каблук. Богиня! Не из здешней провинциальной жизни. А возраст – лет двадцать девять, тридцать. Это Док определил по едва заметным морщинкам возле глаз и… по выражению этих чудных глаз.

Он смущенно прокашлялся и торопливо уткнулся в газету. Чувствовал себя дефективным. Стыдно и за внешний вид, и за вонючие кроссовки, и за щетину на щеках. Хотелось завязать знакомство, хотелось начать разговор, найти тему. Но как? И какую тему? Рассказать, что ли, как сутки просидел в дерьме, спасаясь от стаи слепых собак? Или как жрал тухлое мясо псевдоплоти? Блевал, но жрал – очень жить хотелось. Может, похвастаться загубленными человеческими жизнями? Он даже со счета сбился – столько их загубил. О чем вообще ему говорить с этойженщиной Внешнего Мира?

Женщины в Зоне были. Проститутки. На базах как «черных», так и «белых» торговцев. Только Док ими всегда брезговал. Еще женщины-сталкеры. Аж целых четыре. Две из них даже пытались окрутить его. Вот только Доку они не нравились – мужиковатые, неуклюжие в женской своей ипостаси. А он ведь когда-то был женат, и жену его, статную брюнетку, без преувеличений можно было назвать красавицей. Но и стерва попалась еще та…