Когда жара невыносима

Нарциссизм Митчелла не знает границ. Джек представил на секунду, каково приходится Элли, и ему стало неприятно. Вместо ответа он заговорил о других, не прозвучавших, но очень важных вопросах.

– Элли в порядке, но она слишком загружена работой. В одиночку заправляет булочной, потому что ее мать в отпуске.

– Ну да, ну да. Так, что с книгой? Ты получил мое письмо? Я только отправил.

Вот черт, пробиться сквозь броню этого человека не представлялось возможным. Джек с удовольствием стукнул бы его по голове чем-нибудь тяжелым, если бы не разделяющее их расстояние. Почему он раньше не замечал в Митчелле этого деспотизма?

Джек посмотрел на часы. Семь утра. Не лучшее время для споров с начальством.

– Во-первых, мой ноутбук еще в Сомали, во-вторых, я не имею привычки пялиться в экран с утра до вечера в ожидании ваших сообщений.

Митчелл прошипел сквозь зубы что-то не вполне приличное, но Джека было уже не остановить.

– И зачем вы научили Элли грязным арабским ругательствам? Конечно, она все их перепутала, и получилось ужасно смешно, но тем не менее.

– Ха! Она их до сих пор помнит?

Джек вошел в дом, стянул футболку и бросил в корзину для грязного белья. Затем вынул пару пилюль из сумки, принял дневную дозу и запил водой из-под крана. Эти пилюли, верные друзья, всегда помогали в трудную минуту.

– И почему вы ей сказали, что я помогаю вам писать книгу?

Митчелл попросту игнорировал вопросы, на которые не хотел отвечать.

– Так вы обсудили книгу или нет?

– Нет. Бедная девушка вкалывает как проклятая. Я не могу отнимать у нее время. И вдобавок она не очень-то в восторге от этой перспективы.

Митчелл немного помолчал.

– У нас с Элли иногда бывают разногласия.

Разногласия? По мнению Джека, нечто большее.

– Ей не нравится, что я так редко бываю дома.

На подоконнике Джек заметил пару фотографий. Элли, чуть моложе, чем сейчас, стояла на фоне лондонской арт-галереи в обнимку с невысоким блондином. Он спросил Митча об этом парне.

– Они были помолвлены лет пять или шесть назад. Элли хотела семью. Он отказался.

Джек мысленно посочувствовал парню. Были и в его жизни отношения, грозящие стать серьезными. Заканчивалось это ссорой и полным недоумением Джека. Его пытались привязать к себе, запереть в клетку. Ему нравились эти женщины, но не настолько, чтобы позволить им изменить свою жизнь.

– Джек? Ты тут? – спросил Митчелл.

– Конечно.

– Я поговорил с издателями, рассказал, что с тобой случилось. Если ничего непредвиденного не случится, они оставят тебя в покое на три недели.

Это уж слишком. У Джека зубы свело от такой наглости.

– Вы же знаете, Митчелл, я не люблю вмешательств в мою жизнь.

Тот, невозмутимый, только расхохотался в ответ.

– Да перестань ты над собой издеваться! Ты два года не брал отпуск, а мы оба знаем, к чему это приводит. Сгоришь на работе, парень!

– Вот дерьмо.

– Если не веришь, перечитай свои последние статьи. Ты никогда не отличался особой эмоциональностью, но их будто робот писал. Недостаток эмоций ничем не лучше избытка.

– Вот дерьмо, – повторил Джек, но затем понял: у Митчелла все основания так думать. Шесть недель назад в Египте он наблюдал сцену спасения избитого оппозиционера и пытался вспомнить, заплатил ли за газ. Возможно, он слишком далеко зашел в своей роли стороннего наблюдателя.

– Я отправлю тебе мои дневники и записные книжки, – сказал Митчелл. – Отдыхай, наслаждайся вином и солнцем. Но если не возьмешься за книгу… – Тут он привел самое грязное из арабских ругательств, вчера услышанных Джеком от Элли.

Джек смотрел на фотографию Элли и думал о девушке. Поскорее бы уехать. Вчерашний поцелуй был ошибкой. Конечно, он увлекся, а кто бы не увлекся такой девушкой? Еще бы ей другой характер, но она с ее уютным домиком и понятиями о жизни, полная противоположность близких ему женщин. Легкая, ни к чему не обязывающая интрижка с ней не представлялась возможной. Вдобавок Митчелл, хотя и не лучший в мире отец, вряд ли одобрил бы такой поворот событий.

– Доброе утро.

Он вошел в кухню. Элли поднялась ему навстречу, суровая, жесткая и невероятно сексуальная. Она заметила красноватые отблески в его каштановых волосах. Заметила, что он побрился, круги под глазами исчезли, а в глазах появился заинтересованный блеск, тут же вызвавший воспоминания о вчерашнем вечере. Ее бросило в жар, девушка выругалась про себя.

– Можно мне кофе?

Вопрос вывел ее из задумчивости, и она принялась варить кофе, стараясь не смотреть на него.

– Ты сегодня рано, – сказала она, собравшись с силами.

Джек взял чашку и сел в углу, скрестив ноги.

– Отличный кофе. Я решил сегодня пробежаться по пляжу. Это было потрясающе. Лучшее в мире место.

– Само собой. Не рано ли заниматься спортом?

– Со мной уже все в порядке.