Когда завтра настанет вновь (СИ)

По мнению представителей следственного отряда, работавшего на месте происшествия, в тот день мужчина получил доказательства мнимой измены супруги. Вернувшись домой с работы, в приступе ревности он набросился на жену, решив наказать изменщицу. Когда произошла трагедия, маленький Питер играл с матерью в прятки. Ребёнок забрался в шкаф в родительской спальне, но игра превратилась в кошмар: вместо любимой мамы в комнату вскоре ворвался его отец, прижимавший нож к горлу супруги. Не зная, что мальчик наблюдает за происходящим из своего укрытия, изувер повалил жену на пол и изнасиловал, потом ножом изуродовал ей лицо и руки, а затем задушил. После этого мистер Инэкинс, даже не переодевшись, спокойно отправился на кухню ужинать. Там его и обнаружила мать убитой, в тот вечер решившая навестить дочь.

— Он всё время твердил, что Ситлин бросит его и уйдёт к кому-то помоложе. Это походило на паранойю, — со слезами на глазах сообщила тёща убийцы. — Я умоляла Лин подать заявление в стражу и развестись, но она отказывалась. Она так любила этого мерзавца, что готова была терпеть побои, а он убил её.

Как рассказывает женщина, её зять, пятидесятилетний бизнесмен Валентайн Инэкинс, уже неоднократно избивал свою красавицу-жену (отцом покойной был тилвит тег, и Ситлин унаследовала его нечеловеческую красоту). Стражники намерены провести психологическую экспертизу. Если выяснится, что мужчина был вменяем, ему грозит статья за убийство с особой жестокостью».

Дальнейший текст уползал за границу экрана, зато сбоку красовалась фото крупным планом: мать и её малыш, смеющиеся в каком-то парке. У первой — золотые локоны, сапфировые глаза и кукольное лицо фейри, у второго — непослушные чёрные кудряшки, тогда ещё коротко стриженые, и огромные, зелёные, мятного оттенка глаза.

— О, боги, — прошептала я. — Бедный, бедный Питер…

Чудовищная информация отказывалась укладываться в голове. Значит, Питер сменил фамилию? С «Инэкинс» на «Джекевэй»… и ничего удивительного, что он не рассказал обо всём нам! Наверняка ему до сих пор больно об этом вспоминать; хорошо ещё, что Рок так и не спросила…

— Прочитала? — баньши снова развернула экран к себе, одним скользящим движением пальца пролистав текст до конца. — А теперь самое интересное.

Я уставилась на ровные чёрные строчки.

«…у женщины зафиксированы телесные повреждения в виде ссадин, кровоподтёков, разрыва половых путей и анального отверстия. Кроме того, ей выкололи глаза, изрезали внутреннюю сторону ладоней и отрезали губы и язык. Всё это время жертва была жива, задушили её уже после. Сейчас Валентайн Инэкинс находится в тюрьме»…

Я переместила взгляд выше, снова прочитав слова коронера.

Губы и язык. Стёсанные ладони. Выколотые глаза…

Лицо последней жертвы Ликориса в раскопанном нами гробу всплыло перед глазами почти невольно. Затем, тоже невольно, всплыло лицо жертвы первой — Абигейл, сбежавшей от отчима-насильника.

Так похожее на лицо, которое я увидела только что.

— Ты тоже заметила? Мать Питера — вылитая Абигейл. Полукровки-тилвиты, если гены фейри налицо, все похожи. Для нас, по крайней мере. Тут, наверное, как с асахийцами: для нас они все на одно лицо, для них мы. — Когда Рок убрала графон, пальцы её подрагивали, но голос был спокойным. Обстоятельным, убедительным. Может, журналистов этому учат? Самообладанию, даже в такой ситуации… — Помнишь, что я говорила про первых жертв серийных убийц?

— Первая жертва часто имеет особое значение. — А вот мои нервы меня явно подводили: голос перешёл в какой-то сдавленный хрип. — И потом уже маньяк убивает тех, кто похож на неё…

— Валетайн даже на суде упорствовал, что воздал жене по заслугам. Что у него были доказательства её неверности. А все доказательства — фото, где Ситлин танцует с коллегой на корпоративе. Валентайна признали невменяемым и упекли в психушку. Не в палату с мягкими стенами и не в смирительной рубашке, потому что он вёл себя мирно, но, видимо, однажды у него случилось просветление, и он осознал, что сделал. Он стянул где-то карандаш, сунул себе в нос и ударился головой об тумбочку. Вогнал карандаш себе в мозг. Его не спасли. — Баньши пристально, в упор смотрела на меня. — И я подумала… Если дар Питера, дар эмпата, уже пробудился на момент, когда его мать убивали… если он читал чувства как отца, так и матери…

Рок умолкла, но договаривать не было нужды.

Пятилетний ребёнок, наблюдавший за убийством родной матери. Ощущавший её боль, как свою собственную, и одновременно — изуверское удовольствие, которое в тот момент испытал его сумасшедший отец.

Что вырастет из этого ребёнка двадцать лет спустя?..