Когда завидуют мертвым

— Эй! — снова крикнул карлик. — А вы чего кочевряжитесь? Это элитная баба, мать вашу! Вы гляньте! Ей всего двадцать пять! И ничего, что зубов не хватает! Так в работе даже удобнее! И вот, гляньте, дойки какие! — Он стал тыкать снизу битой в ее груди, которые действительно были совсем немаленькие. — Потрогайте сами! Пощупайте руками!

— А ты сам чего руками не щупаешь? Без лестницы достать никак не можешь? — усмехнулся Васнецов, продолжая нарочито демонстрировать хамство и недоброжелательность.

— Ах ты урод, — взвизгнул карлик и ткнул битой Николая в пах.

— С-с-сука… — прошипел Васнецов, согнувшись и скорчившись от боли.

Варяг вырвал у сутенера биту и поднял его за шиворот одной рукой.

— Слышь, верзила, я же тебя положу сейчас в карман, вынесу на улицу и закопаю. Никто и не заметит, — спокойно проговорил Яхонтов.

— Пусти, чмо мохнатое! Пусти, говорю! — закричал сутенер, брыкаясь.

— В чем дело?!

К ним подошел патруль. Трое рослых парней в камуфлированной одежде с демонстративно распахнутой грудью, чтобы было хорошо видно голубые вэдэвэшные тельняшки. Один, что постарше, взглянул на висящего в руке Яхонтова карлика.

— Здоровяк, поставь-ка его на пол, — сказал патрульный.

Николай уже выпрямился, хотя и продолжал морщиться от испытываемой боли. Он заметил, как напряглись Варяг и Людоед. Причем Крест сделал шаг назад и в сторону, образуя с Яхонтовым полукруг. Видимо, так удобнее будет принять рукопашный бой. А дальше… У патрульных висели на плечах автоматы. Останется только завладеть ими и пробиваться к выходу. Ситуация неприятная, если не сказать больше, и Васнецов понял, что он опять в чем-то виноват…

Бойцы никак не отреагировали на то, какую позицию заняли Варяг и Крест, однако старший патруля обратил свой взор на сутенера.

— Туранчокс, ты опять тут скандал учинил? — ухмыляясь, спросил старший.

— Эй, да что сразу Туранчокс? — огрызнулся сутенер.

— Не знал бы тебя, подумал бы на них. Иди отсюда. И не забывай, что ты нам уже два субботника должен.

Карлик от досады еще раз ударил свою девицу битой по бедру и побрел прочь, что-то бормоча ей ругательное.

— А ты силен, — ухмыльнулся патрульный, обращаясь теперь к Варягу. — Одной рукой поднял.

— Да там поднимать нечего, — пожал тот плечами.

— Карликов не любишь? — Старший прищурился.

— Я к ним ровно отношусь. Как к обычным людям. И не сочувствую. Знаю, что они этого в основном не любят. Но этот уж больно вредный.

— Да. Есть такое дело. Только вам наверняка говорили, что если кто-то вас на скандал провоцирует, не надо вестись на это. Надо сразу доложить первому патрулю. На сей раз отделаемся устным предупреждением. Договорились?

— Само собой, — хмыкнул Варяг и пожал старшему патруля руку.

Бойцы удалились.

— Да, Коля, что-то ты маху дал, — вздохнул Сквернослов, хлопая Васнецова по плечу.

Яхонтов зло посмотрел на Николая.

— Слушай, ходячая неприятность, не смотри ни на кого. Не делай ничего! Не говори ничего! Вообще рот не открывай. А ты, Людоед, не подначивай его!

— Яволь, майн фюрер. — Крест принял строевую стойку.

— Да пошел ты, — досадливо поморщился Яхонтов.

Они дошли наконец до пресловутого перекрестка и стали оглядываться. Тут было менее многолюдно, чем у рыночных рядов. В центре перекрестка стояла высокая труба с указателями и написанными на ней мелом объявлениями.

— Пошли сначала комнату для ночлега снимем да помоемся, а уж потом в бар, — предложил Илья.

— Разумно, — кивнул Варяг.

— Ну, пошли. — Сквернослов потер руки.

Николай ничего не сказал. Его съедала злоба. Он злился и на Варяга, и на Людоеда, и на того сутенера…

Гостиница оказалась на самом деле гостиницей. Это был придорожный мотель, стоящий на улице, пока вокруг не вырос этот купол-город. Баром оказался самый настоящий придорожный бар рядом с этим мотелем. И убранство в баре было соответствующим. Только вся мебель носила множество следов ремонта, и вместо иллюминации на потолке висело несколько ламп, а стены были завешаны звериными шкурами. Путники пришли сюда через два часа, после того как оформились в гостинице и, приняв душ, немного отдохнули. За стойкой стоял массивный бармен в годах с черной, будто крашеной бородой, заплетенной в косу. На голове черная бандана с белыми черепами. Видимо, в прошлом он был байкером и привычкам не изменял до сих пор. Он читал какую-то потрепанную книгу. Взглянув на новых посетителей, лишь приподняв слегка взгляд, он угрюмо буркнул:

— Добро пожаловать. Выбирайте свободный столик. Меню на стене. Свинина, крольчатина, курятина. Водка, самогон, чай. Картофель на пару или жареный. Яичница. Шампиньоны. Сигареты.

— Ого! — Людоед облокотился на стойку бара, буквально перевалившись через нее, и уставился на заполненную разными бутылками стенку за спиной бармена. — Роскошная коллекция.

— Да это так. Пустые бутылки водой залил и для красоты поставил. От былой роскоши мало что осталось. Все, что есть, в меню. — Он снова уставился в свою потрепанную книгу.

— Что читаешь?

— Ницше, — коротко ответил бармен.

— О, уважаю. Типа… Если идешь к женщине, не забудь плетку!

— Точно, — усмехнулся здоровяк, показывая золотые зубы.