Когда закончится декабрь…

– Мне это нравится. Про булки-то она не позабыла, – удивленно хмыкнула Глаша и подмигнула собаке. – Ветеринар отменяется. У меня сегодня, оказывается, работа!

День покатился. Первый день декабря. Первый день грядущей зимы.

Уже давно началась пора мягких пледов и шерстяных носков. Особого остро-пряного воздуха по утрам, чуть с горчинкой, как свежезаваренный кофе. А теперь добавилась пора колючего снега и хмурых, низких рваных облаков, огненной заледенелой рябины и хрупкой оголенности деревьев.

В декабре ты вдруг становишься более задумчивым и умиротворенным. И легкая ноябрьская грусть по утрам вдруг делается по-декабрьски густой и тяжелой. И ты отчего-то тоскуешь по вечерам. И хочется долго молчать, застыв у окна, в которое колотится замерзший ветер, или глядеть на огонь, присев у старой бабушкиной печки. И хочется вспоминать былое, и плакать, и любить… Любить безоглядно, нежно и преданно…

Глаше думать о вдруг объявившейся зиме было некогда. Торопливо покидав в свою огромную бездонную сумку, которую мама называла нищенской котомкой, все необходимое, Глаша погладила собаку по голове.

– Извини, Федор, сегодня не до тебя.

Она понеслась к автобусной остановке, на ходу откусывая прихваченный из дома мятный пряник. Втиснувшись в автобус, Глаша несколько раз подергала плечами, потолкалась, выставляя локти, освободила себе жизненное пространство и, вставив в уши новомодные наушники, затихла. Очевидно, на ее лице отразилось что-то неожиданное, потому что сидящая напротив пожилая дама, без всякого стеснения рассматривающая Глашу, вдруг обеспокоенно дернула ее за полу пальто.

– Женщина, что там? Плохие новости?

Глаша вопроса не услышала, но отреагировала на дерганье. Вытащив из уха один наушник, она нахмурилась:

– Что?

– Что за манера у нынешней молодежи отвечать вопросом на вопрос? – пожилая дама сердито свела брови.

– Я не слышала, о чем вы спросили, – пожала плечами Глаша.

– Плохо, что не слышали! Вы теперь вообще ничего не слышите. Заткнете уши и бредете по жизни как во сне.

Глафира растерянно уставилась на нее, не понимая причины раздражения, но, стоящий рядом с Глашей молодой мужчина добродушно подмигнул, кивнув на даму.

– Ей, видно, не с кем поговорить. Не обращайте внимания.

Глаша, вздохнув, вернула наушник в ухо и, демонстративно отвернувшись от противной пассажирки, принялась спокойно дослушивать «Солнечный удар» Бунина.

Уже у самого входа в библиотеку зазвонил телефон. Чертыхаясь, запыхавшаяся Глаша достала его и, увидев на экране имя подруги, застонала.

– О, нет! Не сейчас… – она все же ответила. – Женька, мне некогда!

На другом конце провода подруга что-то говорила, но Глаша не вслушивалась.

– Все, все, все, – выпалила она. – Все новости вечером. Люблю. Целую.

Она дала отбой, уже предчувствуя вечернюю головомойку.

Глава 3

Глафира Сергеевна Машкова в этом году отпраздновала свой тридцать пятый день рождения. В юбилейный день, проснувшись чуть свет, она озабоченно села в кровати, подложив подушку под спину, и задумалась.

«Тридцать пять! Катастрофа! Столько лет прожила, а ничего доброго не нажила. Не зря мама всегда говорит, что я – настоящая черепаха: медленно хожу, медленно думаю, медленно ем… – Глаша вздохнула. – Вот, наверное, и счастье мое черепашье такое же медлительное, не торопится. Где-то тянется, останавливается, зевает и отдыхает».

Глаша родилась в неполной семье. Ее мама, педагог по образованию, влюбилась на последнем курсе института в мужчину, поначалу даже не зная, кто он и чем занимается. Просто увидела в фойе театра красавца в форме военного летчика, который, по воле случая, оказался в соседнем кресле в седьмом ряду партера. Они разговорились в антракте, познакомились, посмеялись, а после спектакля он пошел ее провожать.

Сергей, военный летчик, служил в полку, базирующемся очень далеко от Москвы, и здесь оказался в командировке. Голову он девушке не кружил, ничего сверхъестественного не обещал, никаких сказок не рассказывал. Был честен, улыбчив и очень деликатен.

Вера Павловна, тогда просто Верочка, влюбившись без памяти, глаз не могла оторвать от летчика, а он, умудренный и возрастом, и должностью, поначалу лишь снисходительно глядел на забавную девчушку, которая звонко хохочет и интересно рассказывает.

Однако к концу двухнедельной командировки Сергей внезапно обнаружил, что это рыжеволосое чудо, которое смотрит на него с нескрываемой любовью, вдруг стало ему очень дорого. Открытие застигло его врасплох и не обрадовало. Он видел, что девушка очень молода, еще не закончила институт, живет в Москве и вряд ли захочет променять столичные блага на неудобства гарнизонной жизни.

До отъезда оставался всего один вечер. И этот вечер стал роковым… Невероятно, но именно в последний вечер, по статистике, принимаются окончательные решения, делаются поспешные выводы, заключаются финальные договоры.

Родители Верочки, жившие тогда в трехкомнатной квартире, где теперь обитали Глаша с мамой, уехали на юбилей к другу в тогдашний Ленинград, и их дочь, нисколько не раздумывая, пригласила Сергея в гости.