Когда вдруг решил... что уже... поздно

— Не о том думаешь, Андрюх, не о том. Не об ответах нужно, а о семье. У меня за плечами пусто было, когда эту славу ловил. А тебе нельзя сейчас.

— А я о семье и думал. Не хочу, чтобы какой-то урод мою жену или дочь на машине переехал, только потому, что захотелось. Забудь о нём! — Заставил как факт эту информацию принять. — Рита как? Ты её видел? Она в себя пришла? — Отвлёк, а Костя, видимо, эмоционально выгорев за последнюю ночь, даже внимания на эту уловку обращать не стал.

— Какое там… — Нервно зажмурился, ладонь в области сердца придерживая. — В реанимации сейчас. Наркоз тяжело пошёл. Там же, кроме кесарева сечения, переломов… — Рукой махнул, не веря происходящему, глаза закрывая. — Рёбра, рука левая, черепно-мозговую подозревают. — Перечислил, намерено стараясь внимание на деталях не заострять. — Здесь же не тот профиль! Специалистов вызвали, но пока глухо. Да и… не знаю… не готов её сейчас увидеть.

— Обвинить только не вздумай!

— Кроме себя-то кого? — Невесело улыбнувшись, Костя головой покачал. — Прав ты. Я в психолога заигрался, всё приручить хотел, а надо было в охапку хватать, не позволяя малышке опомниться. Сейчас только ждать осталось, а я этого не люблю. Устал…

— Сам как? Дома был?

— Часа два назад отскочил. Помылся, переоделся… мало ли… Понимаю, что смысла топтать дорожку под кабинетом врача нет, а уйти… наверно, и некуда. — Воздуха в грудь набрал, что-то добавить намереваясь, как вдруг напрягся. Приметив, что Катя приближается, недовольно взгляд отвёл.

— Вот вы где! — С деловым видом та руки на груди скрестила. — Андрей, здравствуй. — В щёку его поцеловала, но на Литнера смотреть продолжала. — Андрей, хоть ты скажи ему, что нельзя так! Давление двести на сто тридцать, на самого пора реанимацию вызывать, а Константин Сергеевич всё отмахивается.

— Детка, ты, кажется, акушер, а не специалист по делам сердечным. — Насмешливо фыркнул Литнер, от стены отстраняясь, выравниваясь. — Нормально всё. Хорошо практически. — Заверил и Андрею взглядом приказал не вмешиваться.

— Я вас предупредила! На соседнюю с Оболенской койку устрою!

— А двуспальной нет? — Издевательски хмыкнув, Литнер посерьёзнел, плечами тряханул, в тонус себя вводя. — Ты шла куда-то? — Непрозрачно намекнул и в сторону длинного коридора кивнул. — Вот и иди. И ты иди, Андрей. Если не ошибаюсь, принцесс твоих уже в палату перевели. Катюш, ты проводишь? — Поторопил с решением, едва не в спину двоих подталкивая. Но Андрей с места не сдвинулся. Придирчиво Литнера осмотрел.

— Ты нормально?

— Лучше всех.

Шаг сделал, но тут же на крёстного обернулся.

— Ты злишься оттого, что я нашёл его первым, ведь так?

Костя плечами передёрнул, темноту в глубине глаз демонстрируя без утайки.

— Видимо, в этот раз судьба оказалась на его стороне. В отличие от тебя, я давно разучился прощать. Иди. Сейчас ты нужен в другом месте.

— А ты?

— Соберусь с мыслями и пойду к Рите. Не по себе, как подумаю, что она одна там.

Андрей понимающе кивнул, а слова посчитал лишними. То, что Костя из её палаты вышел только лишь для того, чтобы указания по охране и поискам Самарина выдать, даже не сомневался.

В палате реанимации было тихо. Только неприятный звук работающих приборов отвлекал. Приглушённый свет, серые жалюзи на окнах. Костя осторожно усмехнулся, представляя, как Рита возмутиться вслух, на общую угнетающую колористику жалуясь. Она любит яркие краски, жизнь любит, путешествия. Надо будет обязательно куда-то её отвезти, чтобы всё забыла. На море. Рита жить не может без моря, без этой солёной воды. Всей душой стремиться к бескрайним просторам, к силе стихии. Заряжается там, оживает. А сейчас лежит. Сама на себя не похожа. Бледная, будто прозрачная кожа, даже веснушки потускнели, потерялись. Спутанные волосы, безучастное лицо. Спит…

Литнер присел рядом, осторожно, будто разбудить боясь, провёл по тонкому запястью, по волосам погладил, выражая бесконечную нежность. Сейчас её требовалось много. Намного больше, чем Рита смела попросить прежде. Предостерегающе глянул на вошедшую в палату медсестру с набором готовых к введению препаратов.

— Это ещё что? — На шприцы глянул, с места поднимаясь. — Я разговаривал с врачом, он уверял, что больше ничего не понадобиться.

Под напором медсестра отступила, нервно сглотнула прежде, чем ответить.

— Назначение акушеров. Для снижения лактации.

— Это ещё что такое?

— Лекарственный препарат для снижения выработки грудного молока. Так нужно.

— Так нужно… — Прошептал Костя, словам медсестры вторя, и невольно отступил. Несколько раз согласно кивнул, будто себя в этом убеждая.

И только ближе к вечеру насторожился, понимая, что Рита пытается глаза открыть. Помня предостережения врача, на кнопку экстренного вызова бросил быстрый взгляд, на стакан с влажной губкой, чтобы смочить пересохшие губы. Но совершенно растерялся, осознавая, что ничего этого не пригодится. И не будет ни истерики, ни тихих просьб. И даже наблюдая со стороны, совершенно точно уверен был, что Рита всё помнит, всё понимает. И сейчас затаилась, пытаясь информацию переварить.