Когда вдруг решил... что уже... поздно

— Ну и дура! — Выговорила резко, но тут же выразительно хмыкнула. — А ты мне нравишься, подруга! — На спинку стула откинулась. — И жизнь твоя полная чаша! Вот только сначала она полна радости, а потом **вна! Но я прошу: никого, кроме себя, винить в этом не нужно! Уходи с работы, отключай телефон и медленно сходи с ума в окружении таких же чокнутых мамаш на форумах, в клиниках, психологических тренингах. А если не хочешь — придумай что-то более действенное. Жизнь на этом не останавливается!

— Новое место, новые люди, новый любовник. — Невесело ухмыльнулась я, а Альбина поджала губы.

— Вот только в крайности впадать не нужно…

— Зато сколько сразу дел появится! — Смакуя, приценилась к идее я.

— Не хочу с тобой разговаривать. — Подозревая неладное, принялась Алька по сторонам оглядываться и на меня недобро коситься.

— Алька, ты просто кладезь идей!

— Если продолжишь в том же духе, Косте твоему пожалуюсь. — Пригрозила шёпотом. — Скажу, что у тебя крыша поехала. — Растерянно добавила.

— Да ладно тебе, подруга! Он же почти бывший! — Широко улыбнулась я в ответ.

— И запрёт тебя Литнер в спальне, пока вся дурь из головы не выветрится.

— Так, чтобы выветрилась, свобода нужна ведь, а не спальня, Алька!

— Ещё одно слово в таком духе и я ему прямо сейчас позвоню.

— У тебя, между прочим, обеденный перерыв закончился. Папа строгий руководитель?

— Строг, несправедлив и вообще относится ко мне предвзято! Мы в субботу с тобой об этом поговорим. Как ты в субботу? Свободна? — Засобиравшись, бросила отцепное предложение Алька.

— Мы с Костей едем на природу дышать воздухом и пить вино. — В странной эйфории отмахнулась я, точно зная, что никуда не поеду. Альбина недоверчиво прищурилась и поджала губы.

— Глаза у тебя странные, врёшь наверняка. — Пробубнила, впрочем, без особой старательности, и из-за столика в кафе подхватилась, пока об опоздании ей мой отец не напомнил.

Сославшись на головную боль и желание отдохнуть в одиночестве, с Костей я действительно ехать отказалась. Бесцельно бродила по дому, выглядывая в окна, исследуя огромные, но пустые комнаты. Переизбыток пространства давил на меня так, как на некоторых давят стены, потолки, люди. Я чувствовала себя такой же пустой. С широкой душой, большим и добрым сердцем, но совершенно пустой! А оттого какой-то ненужной… Долго пыталась согреться у камина, хотя летний зной едва ли позволял кому-то продохнуть.

Мысль о том, что нужно уехать, пришла совершенно неожиданно, а оттого показалась единственно верной. Ещё несколько дней назад в разговоре с подругой, я просто согласилась с ней, не видя повода спорить. Согласилась, подыграла. Теперь же сама пришла к этому и, глядя на цель, совершенно не замечала препятствий. Я смотрела на догорающие поленья, на то, как последний огонёк в них тлеет, рискуя вот-вот исчезнуть навсегда. В тот момент если и сожалела о чём, так это о том же камине, погреться у которого, любуясь на гениальную работу мастера, больше не придётся. Уходя, захватила с собой лишь дамскую сумочку и документы, а уже следующим утром оказалась на другом конце земли. С горечью вынуждена была признать, что душе легче не стало. Внутри всё так же млело, завывало, маялось. Но нужно было решать проблемы насущные. Где-то жить, что-то есть, найти работу и адаптироваться к диалекту.

Время шло, обыденность затягивала. Уже через неделю то, что казалось неразрешимым, потеряло смысл. Не было того, перед кем чувствуешь себя виноватой, того, кому что-то должен, кому всегда обязан. Не нужно улыбаться, не нужно делать вид, будто ничего не беспокоит. Я, наконец, набралась смелости позвонить домой.

О том, что расстаёмся, Костя выслушал молча. Неуверенно хмыкнул, неразборчиво что-то пробормотал.

— Я тебя не отпускаю. — Проговорил в итоге тихо и внушительно. В тот самый момент, когда я сама смолкла, его ответа ожидая.

— Костя, это всё. — Прошептала я, запоздало осознавая, что не его — себя по живому режу.

— Уверена?

— Да. — Выдохнула, чувствуя, что его обвинений выдержать не смогу.

— Уверена, что справишься? — Со злым смешком уточнил он, а я растерялась.

— Прости.

Услышав последнее, он оскалился, свободу почувствовал, власть надо мной.

— Поговорим об этом, когда вернёшься. — Пообещал, зная наверняка, что озноб от этих его слов меня насквозь прошиб.

— Костя, я к тебе не вернусь.

— Отдыхай, котёнок, ты устала. А как почувствуешь, что уже пора… — Неприятное молчание породило разумные опасения. — Солнце, я буду ждать тебя. — Заверил и отключился.