Когда усталая подлодка...

Молодой лейтенант — «морж» заколебал своими просьбами «собачью» вахту — с 0400 до 0800 утра. Выползет, злодей, часов в 5 утра. Бултых в воду с правого борта и через пару минут вылезает на левом борту. По штормтрапу. Довольный. И красный, как ошпаренный кипятком рак! Он доволен. Но вот-вот об этом дознается командир. Не миновать вахте фитилей. На слабые возражения вахты «морж» реагировал неизменным:

— Не бзди бояться, мужики!

Не закладывать же его командиру. Но и надо бы как-то отвадить. Не ровен час, утопнет или командир дознается. Сообразили. Тщательно отследили, чтобы баллон гальюна третьего отсека (левый борт, в одной плоскости с входной рубочной дверью), не продувался. Дня два. Третью ночь встретили во всеоружии.

* * *

«Морж» высунулся из рубочного люка, как в полынье. Как и в предыдущие два дня — в 5 утра.

— Привет, мужики! На палубе никого? Так я пошел?…

— Давай…

Гикнув, сиганул с правого борта. Повизгивая и покрякивая, погреб вокруг носа подводной лодки. Чайки, как всегда, подняли возмущенно — удивленный гвалт. В пловце они заподозрили злостного конкурента на пищевые отходы. На мостике вахтенный офицер скомандовал:

— Трюмный центрального поста! Приготовить баллон гальюна к продуванию!…

— Есть приготовить гальюн к продуванию!…

«Морж» огибает носовую оконечность подлодки. Радостно машет руками. Вахтенный офицер отвечает тем же, зорко наблюдая за ним и поддерживая связь с трюмным центрального поста:

— Трюмный! Гальюн — товсь!…

— Есть товсь!…

Пловец финиширует у штормтрапа под команду вахтенного офицера:

— Гальюн! Пли!!!

Подводники, от добротной и регулярной пищи, от малоподвижности, гальюнные свои мероприятия проводят в стенаниях и всхлипах, сопровождаемых философским умозаключением:

— Свежо питание, да серится с трудом!

И тем не менее, за двое суток четырехсотлитровый баллон гальюна заполняется под «завязку». Воздух высокого давления, поданный в баллон, выстреливает все его содержимое за борт. Мощный гейзер из воды и фекалий подхватил «моржа», приподнял его в воздух и вместе с ним рухнул в воду у борта. Чайки взмыли вверх и в страхе отлетели подальше от корабля. «Морж » вылез на палубу в жутком виде. Если бы не система смыва палубы и якорной цепи, подготовленная теми же вахтенным офицером и трюмным центрального поста, ему пришлось бы избавляться от «лапши» гальюна «вручную». Под струями помпы «моржизм» продолжался еще минут десять, пока не были смыты все последствия гейзера как с «моржа», так и с палубы. Устойчивая вонь еще долго витала над кораблем, отпугивая чаек. В вахтенном журнале центрального поста подводной лодки появилась запись: «Ревизионизм и моржизм — злостные враги марксизма-ленинизма! Они не пройдут! Вахтенный офицер, старший лейтенант второго срока носки — подпись».

Перистальтика

На заводские ходовые испытания подводного крейсера стремится попасть вся судоверфь. Как же, экзотика! Опять же, солидная надбавка к зарплате. Несмотря на безжалостную утруску сдаточной команды, полтысячи народа юркнут в прочный корпус. С той же настойчивостью, что и в отходящий автобус. Плюс полторы сотни экипажа. В прочном корпусе образуется муравейник. Но в природном муравейнике существует четкая организация: кому, когда и что делать. Лодочный чем-то напоминает Ноев ковчег. Только в отличие от него — в каждой паре по твари. Если члены экипажа на любой установленный сигнал, команду реагируют с быстротой и дисциплинированностью муравья, то сдаточная команда с точностью до наоборот. Дружное и экстренное проникновение в прочный корпус бывает у неё только у достроечной стенки, перед выходом. В море начинается «экзотика»: — отменный флотский харч четыре раза в сутки; — сон до тех пор, пока не поднимут пинком и;… длинные, долгие очереди в гальюн.

В промежутках, в три смены: отладка, наладка и предъявление систем заказчику. Не без этого. И все-таки, самый экзотический элемент ходовых испытаний — очередуха в подводный гальюн. Когда сдатчик насладится ею по самое горло, он ждет очередного всплытия, как манны небесной. Для таких вот случаев в ограждении рубки перед выходом сооружается надводный гальюн. Временный. На одну дучку. Перед всплытием подводного крейсера только нижний рубочный люк ограждает командира от бодливых голов страждущих немедленно выскочить наверх. Через десять минут после всплытия сдаточная команда рассредоточивается не только в ограждении рубки, но и в надстройке ракетной палубы. Горе тому подводному крейсеру, который по каким-то причинам больше не будет погружаться. Заявится к причалу зловонной лоханью. Как правило, за кратковременным всплытием следует очередное погружение. И как можно быстрее. Напряженный план испытаний того требует.

 * * *

Сигнал и команда:

— По местам стоять! К погружению! — давно загнала экипаж в отсеки. Остается загнать вниз сдаточную команду. А вот тут-то и выявляются в каждой паре по твари, которая считает, что вполне успеет вниз на полкорпуса впереди командира. Последним с мостика уходит командир. Он задраивает верхний рубочный люк. И загоняет лодку в глубину.