Когда-то был Апрель

— Да вы спятили? Вы сжечь меня собираетесь?! — вскрикнул Апрель, наблюдая за солдатами в щель ворот.

Он потёр ладонями лоб и щёки, как делал когда-то в детстве на холоде, чтобы хоть немного прийти в себя. Только сейчас на дворе благоухало лето, и деревня утопала в зелени; не было ни трескучего морозца, ни хрустящего снега…

У Апреля кружилась голова. Немного подташнивало. Состояние было скверное. Вероятно, удар остробородого командира сказался на его самочувствии, но звериный рык, раздавшийся где-то сзади, прервал мысль о нелепости и трагичности происходящего здесь и сейчас.

Апрель резко оглянулся.

Посередине сарая на пятой точке сидел взрослый медведь. На мишке ошейник с металлической цепью. Вторым концом цепь намотана на отёсанный деревянный столб, который поддерживал крышу сарая. Апрель заметил не только косолапого, неторопливо вылизывавшего свою лапу, но и могучего мужика, развалившегося в стогу сена на противоположной стороне. Закатив рукава просторной крестьянской рубахи, громила вертел на пальце конскую подковку, а губы его улыбались.

— Здравствуйте, мальчики и девочки! По-моему, я сам рехнулся! — подытожил Апрель.

Великан в стогу сена продолжал забавляться, завязывая подкову в металлический узел. Быстро соорудив инсталляцию в авангардном стиле, он тут же приступил к обратному процессу, возвращая привычную форму дугообразному предмету. Показалось, что от рук гиганта шёл жар, будто ладони нагревали подкову.

— Что только не привидится, — пробормотал Апрель, а затем посмотрел на медведя. — Эй, косолапый, может, ты мне ответишь, куда это я попал?

Медведь с грустью взглянул на парня в красивой рубахе. Высунув алый язык, он закрыл глаза когтистой лапой и протяжно зарычал.

— Миша-то совсем ручной… на ярмарках зарабатывал, — продолжая гнуть подкову, неожиданно заговорил человек с противоположной стороны. — А хозяина мишутки — драгуны казнили, представляешь? Вот здесь на площади и повесили на берёзе… чтоб им пусто было!

— Так уж и повесили? — не поверив, переспросил Апрель, но тут же вспомнил нервных солдат, таскающих к стенам дровишки. А великан умел говорить, и сей факт не мог не обрадовать. — Его повесили, а нас сожгут, как мусор в бочке. Не веришь? Иди, погляди чего они вытворяют…

Тем временем тот самый солдат, что омерзительно плевался в Апреля, упрямо разжигал конец палки, обмотанной какими-то тряпками. Взлохмаченные ошмётки издали напоминали останки навсегда потерянного для человечества камзола.

Беззубому всё-таки удалось задуманное. Промасленная тряпка вспыхнула, и польский солдат замер с импровизированным факелом, ожидая команды остробородого командира.

Вокруг творилось безумие, но солдат с коптящей палкой, прикованный к столбу медведь и могучий мужик с подковой — были как настоящие, — так что пришлось всерьёз задуматься о сохранении своей драгоценной жизни. Заметив лестницу, приставленную к настилу, Апрель как опытный матрос шустро вскарабкался по ней, изучая пути к отступлению. Сверху он посмотрел на восседающего в стогу человека. Тот поражал размерами и хладнокровием.

— Эй, как тебя?.. давай наверх! Выберемся на крышу и сбежим отсюда, — обратился к нему Апрель.

— Медведя тоже наверх — по лестнице? — ответил вопросом гигант, и его плечи качнулись, предвещая неудержимый хохот.

— А чего здесь, смешного? Тебе жить надоело?

Апрель прополз на коленях по настилу, оказавшись на противоположной стороне. Спрыгнув, он приземлился прямо перед развалившимся в стогу человеком.

— Лазаешь, как обезьяна… нормально подойти не мог? Или ты медведя боишься? Или, быть может, меня испугался? — хитро щурился громадный мужик.

— Вот только не надо строить из себя случайного гостя, — сердился Апрель. — Сейчас мне расскажешь, что ты кузнец деревенский, а эти ряженые парни просто валяют дурака. Они сарай поджигают, ты это можешь понять? И вообще, выкладывай, давай — кто ты такой?

Пришелец прощально посмотрел на подкову и отбросил её.

— Я Горд, — представился великан.

— Горд? И чем же ты гордишься, Горд, сгореть в этом сарае?

— Я вообще-то… огнеупорный. Меня и жгли, и плавили, и смолой кипящей обливали… и даже плазменной молнией в грудь попадали, но всё это бесполезная трата времени, — невозмутимо ответил слав. — Твоё имя Апрель, моё имя Горд. Здесь всё предельно ясно, брат.

— Так значит, мы знакомы. Тогда скажи мне, брат Горд!.. что происходит со мной? И где я, чёрт возьми, нахожусь?!

Пришелец почесал подбородок, будто что-то вспоминая:

— Тысяча шестьсот десятый год… по одному из земных календарей. Смутное нынче время на Руси. Шведы грабят северные земли, польская армия подошла к Москве. Бьют наших людей, почём зря. Жгут города. Медведей обижают. Это война, брат.

— Какая ещё война? Какие шведы? Ты что несёшь?

— Это, смотря как посмотреть, — задумчиво рассуждал громила. — Мы вроде как в прошлом, если я не ошибаюсь. Ты ведь из двадцать первого века пожаловал? А это значит, что Фаро воспитывает тебя… использует, конечно — не без этого. Для процветания человечества эксплуатирует. Это очень важная миссия, брат! На тебя вся надежда.