Когда-то был Апрель

Мчаться среди миллиарда ослепительно ярких звёзд, довелось совсем недолго. Апрель летел в прозрачном туннеле, за стенами которого мерцал бесконечный космос. Скорость была настолько стремительной, что определить какую-то цель или ориентир, или заметить особенную звезду было невозможно. Апрель не боялся, не дрожал от волнения, воспринимая полёт, как нечто предначертанное судьбой, как рождение или саму смерть. Он откуда-то знал, что однажды войдя в призрачный мир Вселенной, сам становишься призраком.

Но полёт быстро закончился. Раздался глухой хлопок, затем вспышка и тишина, — и полное безмолвие, и пустота. Апрель не успел оценить всю прелесть сумеречного перехода, как хлынул свет, и тёплый воздух ударил в ноздри.

Он слышал, как рядом громко кричали люди, чувствовал запах травы и животного. Апрель вертел головой, обнаружив себя посреди деревенской площади. Это была старинная русская деревня, будто оказался в сказке. Всюду мелькали кривые заборы, где-то из некрашеного штакетника, где-то из плетёных сухих длинных веток. За заборами прятались дома, вросшие в землю по резные окна. Крепко схватив поводья, Апрель восседал на беспокойном, пахучем, изрядно пропотевшем жеребце, который, вставал на дыбы и хрипел, желая выскочить из круга вооружённых солдат, которые и создавали много шума. Пугавшие скакуна люди, были одеты в одинаковую форму и ругались они так хлёстко, что резало слух.

Один из упрямых и весьма грузных солдат повис на поясном ремне и тянул Апреля всем весом вниз. И тут стопа выскочила из стремени. Апрель неловко завалился на спину и всё-таки рухнул на пыльную землю. Тут же его схватили другие солдаты и с хохотом, и улюлюканье поволокли по дороге, метко награждая пинками. Его тащили и били, пока не бросили к ногам человека с острой бородой и усами, закрученными лихими кольцами. Это был командир. На нём сверкающий шлем, стальные доспехи, что-то наподобие юбки, плотный ремень с подсумками и ярко-жёлтые сапоги на толстой подошве.

«Вот это я перекусил пирожками!» — почему-то вспомнил Ванькину Светлану, Апрель.

— Встать! — громко по-русски приказал командир.

Отчего-то уверовав, что больше бить не станут, Апрель поднялся в полный рост. Он отряхнул ладони, будто с ним сейчас поздороваются за руку и спросят: как дела, землячок?

Апрель огляделся. Четверо стояли сзади. Ещё один справа. Другой — слева. Тот, что слева тяжело дышал, широко открывая рот. Вместо ровного ряда зубов у него редко торчали гнилые обрубки.

— Ты кто таков? — спросил командир с острой бородой.

— Вы из тех ребят, что любят в войнушку поиграть? — ответил вопросом Апрель, приняв боевой отряд драгун за клуб исторической реконструкции.

Остробородый только ухмыльнулся, бросив взгляд на беззубого бойца, который скрежетал обрубками и что-то «пшекал», словно вместе с зубами потерял и часть языка.

— Замкний ще дупку! — выругался командир по-польски на солдата.

Беззубый тут же прикрыл рот, яростно раздувая ноздри, будто испытывал к Апрелю ярко-определённое чувство ненависти.

— Спрашиваю ещё раз, — продолжил допрос командир с лёгким акцентом. — Кто есть таков? Откуда взялся ты?

— Вы, парни, перепили, что ли? — улыбнулся Апрель, хотя было совсем невесело. — Чего такие злые? Вопросы свои дурацкие задаёте? Разве не видите, что я с неба свалился? Сам архангел Михаил прислал меня присмотреть, что вы здесь творите.

— Архангел Михаил? — скривил губы поляк, врезав кулаком точно в челюсть.

Не строя из себя былинного героя, Апрель снова рухнул на землю и его снова подхватили солдаты, раздавая пинки как краковские пончики. Драгуны тащили Апреля к огромному сараю. Распахнув ворота, они силой кинули его внутрь. Напоследок беззубый солдат смачно плюнул в сторону поверженного всадника и со скрипом закрыл визгливые ворота.

Почему-то вспомнились слова Матвея Сергеевича о приключениях и переменах, непременно поджидающих впереди. Впечатляющей радости от происходящего не было, но и горевать после удара по физиономии, гость из будущего вовсе не собирался. Захватывающее зрелище с участием злобных драгун, плюс звёздное шоу, увиденное в неведомом перелёте, перекрывали все унижения от болезненных тычков и подзатыльников, и глубоко неаппетитного плевка беззубого солдата.

Апрель поднялся, стал стряхивать пыль с одежды.

На нём кожаные сапоги. В сапоги заправлены широкого покроя штаны из плотной ткани, украшенные по шву разного рода завязками и пуговицами. На теле, расшитая узором рубаха, ворот которой надорван. Всё говорило, что хозяин этих вещей не рядовой деревенский дядька, а какая-то модная и, возможно, очень важная особа. Апрель мог бы заинтересоваться камзолом, оставшимся за пределами сарая. Разглядев его внимательней, он извлёк бы из нагрудного кармана неожиданную подсказку, но безвестный пиджачок был нещадно разорван польскими бойцами.

Красные сапоги, наимоднейшие штаны и расшитая вручную рубаха — это всё, что в данный момент принадлежало Апрелю.

Тем временем поляки дружно волокли сухие ветки к стенам сарая. Они громко смеялись, желая поджарить человек заживо.