Когда-то

Первое яблоко ты непременно берёшь на пробу – вгрызаешься в него зубами, кусаешь пару раз и независимо от того, насколько оно сладкое, ты забрасываешь его в соседский огород, а ещё лучше в огород соседей соседей или даже соседей соседей соседей по другую сторону яблони. Второе, третье, четвёртое, пятое, а дальше уже не подсчитанное яблоко ты по аккуратной дуге швыряешь с самой верхушки дерева вниз в своего друга, что стоит уже с дюжиной яблок, собранных в подол его рубашки, и отчаянно пытается ловить плоды, что ты отправляешь со своей притягательной верхотуры.

Конечно же, ему тоже хочется наверх, тоже хочется переправлять яблоки куда-то за листву, но ты ловчее, ты сильнее, в конце концов ты быстрее, ибо именно ты первый подбежал к яблоне и, цепанувшись за самую доступную ветку, подтянул себя в сторону неба.

И вот все добытые сверху яблоки собраны и можно отправляться в путь.

Мальчишки, ловко поддерживая приятно тянущий к земле подол своих футболок, перескочили через забор и бодро зашагали по заросшей дороге к речке.

Идти было весело. Во-первых, потому что пузо предвкушало и компот, и яблочную замазку да и бабушкин обед, во-вторых, можно было орать во всю глотку, орать песни, просто потому что хочется, а параллельно зажевывать яблоко и швырять его остатки вон в то дальнее дерево слева.

Они шли и орали, что было мочи: голоса их давно уже сломались, и потому их крик был особенно ценен и приятен. И, конечно же, этот крик был гимном свободе.

– У кошки четыре ноги,

Позади у неё длинный хвост,

Только трогать её не моги

За её малый рост, малый рост!

Тот, что был повыше и похудощавее, с чуть заломанным в сторону носом особенно старательно тянул слова – у него был немного заунывный подростковый фальцет, и слова про бедную кошку становились ещё печальнее и взволнованнее. Второй же совершенно коренастый мальчуган, выглядящий младше своих лет, тоже вопил, что было мочи, но все же более размеренно чем первый и будто бы более серьезно воспринимая проблематику биения кота по пузу.

В целом , конечно же, это пение доставляло страшное удовольствие. Когда же как не сейчас, шагая по лесу, к речке поведать эту наитрагическую историю бытия представителей семейства кошачьих?!

Глава 5 Туда, где заходит солнце

На самом деле, если хорошенько присмотреться и все-таки увидеть конец дороги, то несомненно можно успеть узреть, как то, о чем так сильно болит сердце, уползает за горизонт. Это обидно, ибо оно уползает, а достать его и тем более схватить руками совершенно невозможно.

Они катили на велосипедах все вперёд и вперёд, как раз за этим самым заветным. Один костлявый, на велосипеде с громадными колёсами, десятью или, быть может даже, двенадцатью скоростями, лихой и неуловимый, и второй, щекастый, белобрысый, выжимающий ногами всё, на что только способен его задрипанный велосипед.

Крутить педали приходилось то в гору, то наоборот, с горы, то по узкой тропинке, то по пыльной, каменистой дороге. Колёса прыгали по ухабам лихо, отбивая все внутренности ездоков, однако же эта тряска была желаемей и заветней, нежели что-либо другое. Хотя впрочем нет, я вас обманываю, было ещё кое-что. Это кое-что будоражило воображение ещё более, чем эта романтическая велосипедная тряска.