Когда солнце взойдёт на западе

– Например, управлять людьми,– без тени улыбки ответил Рис. – А ещё тому, как избавиться от страха. Ты напрасно считаешь боевиков дебилами, Кира. Им промыли мозги, это правда, но в способностях им точно не откажешь. Для того, чтобы стать бессмертным, каждый из них прошёл через такой ад, что ты даже представить себе не можешь. Чего только стоит это их испытание последним словом.

– Неужели он тебе обо всём рассказывал? – Кира всплеснула руками.

– Так уж вышло, милая, что мы действительно стали друзьями,– пояснил рассказчик. – У меня от Гвидо тоже не было секретов.

– А что это за испытание? – встрял Кейтиль. – Ты раньше не рассказывал.

– Это что-то вроде выпускного экзамена,– Рис неприязненно поморщился. – Парни проходят его в шестнадцать лет. Помню, как Гвидо тогда сделался сам не свой, дёрганный, мрачный, а я понять не мог, из-за чего он так переживает. А через пару дней заявляется весёлый, как будто под кайфом. Вот тогда он мне и рассказал на радостях. Ты бы хлебнула, Кирюш, это не для женских ушек, правда.

Кира невольно сжалась, но только помотала головой, глотать эту вонючую жидкость ей совсем не хотелось.

– Ну дело твоё, заставлять не буду,– Рис пожал плечами. – Однажды мне пришлось присутствовать на этом испытании в качестве психолога. Я потом пил беспробудно неделю, наверное. Представьте себе, молодого парня подвешивают за руки и начинают медленно убивать. Это не аллегория, кстати. Специально обученный мужик втыкает в тело бедняги тонкое длинное лезвие, причём каждая такая рана сама по себе смертельна и жутко болезненна. Я ведь по специальности медик, знаю, о чём говорю. Но умирают пацаны от этих ран не сразу, а очень медленно, за час или два, кому как повезёт.

– Так их просто убивают изуверским способом? – у Кейтиля глаза вылезли на лоб от таких откровений.

– Почти,– Рис непроизвольно сжал зубы. – Когда заканчивается агония, на какое-то мгновение наступает момент просветления. Умирающий парень находится в полном сознании и в состоянии, похожем на эйфорию. Тогда ему дают выпить какую-то дрянь, которая продлевает это состояние примерно на две минуты и задают один единственный вопрос. «Чего ты хочешь?».

– Зачем же для этого доводить их до смерти? – удивилась Кира. – Почему нельзя просто спросить?

– А братьям нужен честный ответ,– пояснил Рис. – В том состоянии, когда сознание практически находится за гранью, парни уже не могут контролировать свой ум. Ответ приходит как бы из подсознания или и глубины души, кому как нравится это называть. Недаром они потом ничего не могут вспомнить. Так что, даже пройдя испытание, они не знают правильного ответа.

– И что, есть правильные и неправильные ответы? – Кейтиль неприязненно покосился на бутылёк, но решил пока не усугублять.

– Угадал,– Рис горько усмехнулся. – Если парень говорит, что хочет чего-то для себя, например, власти, богатства, могущества и так далее, то испытание считается проваленным. А вот если он хочет служить, неважно как он это назовёт: Ордену, миру, высшим силам, да хоть своим товарищам, тогда и становится бессмертным.

– А кем становятся двоечники? – Кира попыталась улыбнуться, но ей не удалось.

– Никем,– голос Риса вдруг сделался хриплым, словно он простудился,– им просто дают умереть. А прошедших испытание Магистр самолично возвращает с того света. Не знаю, как он это делает. Думаю, это какие-то сверхспособности. Испытание последним словом, кстати, сугубо добровольное. Парни могут просто отказаться и остаться обычными боевиками. Но я не слышал, чтобы кто-то отказывался.

– А многие проходят испытание? – тихо спросила Кира, думая о своём бывшем муже.

– Примерно треть,– последовал мрачный ответ.

– И парни в курсе этой статистики? – удивился Кейтиль.

– А как же, никто ничего не скрывает,– Рис передёрнул плечами от омерзения. – Свежеиспечённые бессмертные потом вместе хоронят своих проваливших испытание товарищей.

– Ужас какой-то,– охнула Кира,– это точно придумали натуральные маньяки. Но ты-то как там оказался?

Рис не сразу ответил, он долго сидел, уперев взгляд в пустой стакан. Только через минуту он поднял глаза на своих слушателей.

– А я ведь работал на орден,– наконец произнёс он. – Запудрили мозги, как многим другим. Да и пример Гвидо постоянно был перед глазами. Я ведь его очень ценил, моего единственного настоящего друга. Они даже меня толком не вербовали, просто дали лабораторию и денег сколько хочешь. Вот я и пахал на них вполне, между прочим, добросовестно. Но с этим испытанием Магистр явно погорячился. Ему, наверное, казалось, что я уже в доску свой, можно меня посвящать в их тёмные делишки. А я как раз после того дня только и начал подозревать, что дело нечисто, и принялся копать.

– А для чего нужен психолог во время этого испытания? – мрачно поинтересовался Кейтиль.