Когда сойдутся тени

Кей кивнула. Конечно, он прав. Кей все думала и думала о Томе. Ее в голову лезли всякие мысли. Может, Том вернулся к матери, он же знает адрес. Его отца уже нет в живых, поэтому первое время ему будет не плохо в родном доме. «Неплохо» означает, что его никто не станет трогать. Конечно, он будет кормиться редко, и чем придется. Но, по-крайней мере, его не будут колотить. Хотя мать, наверняка, не станет прозябать в одиночестве, быстренько найдет себе очередного ухажера. И что, если этот новый ухажер окажется хуже покойного Риверса?

О смерти Риверса Кей нравилось думать. Это было похоже на сладость мести. И никакого сожаления. Кей была уверенна, что ее отчим получил по заслугам. Справедливость восторжествовала, отлились их детские слезы Риверсу. Так думала Кей.

Когда Кей была подростком, ей так хотелось, чтобы кто-нибудь заступился за нее и брата, так надеялась, что в их жизни появится, наконец, человек, который сможет полюбить ее и Тома, и вытащит их из той ямы, что была их домом. Но повзрослев, поняла, что никто не будет их любить, что все мечты напрасны, ждать некого и надеяться можно только на свои силы. Это осознание своего одиночества и своей ненужности было очень горьким. И вот, с Риверсом покончила именно она, а не какой-нибудь заступник, она оказалась для Тома защитницей.

Эх, если бы с Томом все оказалось в порядке, и она каким-то образом узнала об этом. Тогда не пришлось бы терзаться разными догадками и изводить себя, чувствуя… что? Свою вину? Том остался один, без сестры. Мать в их случае не считается. И это она, Кей виновата, что все так вышло…

Прошел месяц с той поры, как Кей попала в Суэму. Это был первый месяц лета, месяц лунных ночей, белых роз и красных вишен. Кей привыкла к Суэме, так привыкла, что временами ей начинало казаться, что необычная страна — ее настоящая родина, так неожиданно и странно обретенная. Кей привыкла к вымощенным камнем дорогам, к высоким башням и многочисленным ореховым деревьям. Ей нравились приветливые и добрые люди, нравилась работа, которую она выполняла, нравился Сэм и его лошадка Дорогуша.

В конце первого летнего месяца в Такнаасе отмечали Большой Летний Праздник.

— Ну да, он так и называется. А как ему еще зваться? Осенью будет Большой Осенний Праздник, — подняв темные уголки бровей, пояснил Сэм.

На площади перед Башней Поклонения установили длинные ряды деревянных столов, и весь город собрался там для угощения. Еды было вдоволь. Чего-чего, а продуктов в Такнаасе всегда хватало. И жареная дичь, и салаты, и пироги, и фрукты, и нежное домашнее вино, и многочисленные кувшины с соками и компотами. Пиво в Такнаасе не варили, и даже не имели представление о нем. Но все остальное было в избытке.

На примыкающих к площади улицах установили палатки для продажи — и чего там только не было. Кей с удивлением разглядывала товар — и посуду, и одежду, и диковинные фрукты, и всякие милые вещицы в виде гипсовых фигурок, плетеных из бисера украшений, а также золотых и серебряных цепочек, сережек, колечек. А главное — у нее были собственные заработанные деньги, и не мало — Джейк ведь хорошо платил ей. Так что она могла покупать все, что пожелает. Ну, почти все.

И Кей покупала. Она накупила браслетов, серебряных, отделанных камушками, тонких и изящных, купила босоножки из плетеной кожи, такие мягкие и удобные, что не хотелось их снимать, купила ткани, самой разной, ниток для вышивания, книгу с большими цветными картинками для Сэма и кожаный рюкзачок для Джейка. Хотя Сэм, может, и вырос из книг с картинками, но Кей уж очень понравилась этот фолиант с толстой, красивой обложкой и уголками, окованными узорами из тонкой меди.

А вечером были танцы на той же площади перед Башней Поклонения. И большой фейерверк. На танцы собрались все, кого Кей успела узнать, живя в Такнаасе. Плясали немного по — другому, не так, как в мире, из которого пришла Кей, но музыка была веселой и ритмичной. Играли на скрипках, флейтах, гитарах. Невысокий, вихрастый пацаненок бил в бубен с серебристыми бубенчиками, и ловкий молодой парнишка задавал ритм на двух барабанах.

Кей даже удалось потанцевать, хотя она и чувствовала себя неловко. Кей думала, что и танцевать-то не умеет, а оказалось, что у нее неплохо получается. Она отличалась от девушек Такнааса, в первую очередь тем, что была в брюках. Хотя это были нарядные брюки, темно-синие, из тонкого шелка, длинные и слегка расклешенные к низу, украшенные бисером.

И все-таки она видела, что здесь ее уважают и любят. Она не походила на суэмцев, но тем не менее, ее принимали такой, какой она была. У нее появились друзья, с которыми она могла общаться на равных. Это приносило уверенность, которой ей так не хватало раньше.